Фантастика 2025-150 - Иван Катиш

— Хорошая мысль, — согласился я. — Давайте на части террас попробуем смешанные посадки. Картофель как основную культуру, а между рядами капусту, морковь, свеклу.

— А саженцы где взять?

— Съездим в районный питомник, закажем. Или сами вырастим в теплицах.

Энтузиазм молодежи был заразительным. Простая задача террасирования склонов превращалась в комплексный эксперимент по освоению новых земель.

— Главное, не забывать о научном подходе, — напомнил я. — Ведите точные записи урожайности с каждого участка, наблюдайте за развитием растений. Через год у нас будут данные для выводов.

Вечером, возвращаясь домой, я любовался результатами работы. Склоны за Березовым оврагом преобразились до неузнаваемости. Вместо хаоса камней и сорняков теперь поднимались ровные террасы, засаженные картофелем и травами.

Через месяц здесь зазеленеют первые всходы. А к осени соберем урожай с участков, которые еще недавно считались безнадежными. Сто двадцать гектаров дополнительной пашни — серьезный вклад в экономику совхоза.

Через три дня после завершения картофельных посадок я получил долгожданную телеграмму из Ленинграда. Институт растениеводства сообщал о готовности семян индийской горчицы к отправке. Скоро можно будет приступать к самой сложной части программы: очистке земель бывшего кожевенного завода.

Утром я поехал на территорию завода вместе с Кутузовым, чтобы еще раз проверить готовность участков к посеву растений-очистителей. Лаборант привез с собой портативный pH-метр и набор индикаторных полосок в пластиковой коробочке.

— Как думаете, известкование помогло? — спросил он, надевая резиновые перчатки желтого цвета.

— Посмотрим, — ответил я, доставая из рюкзака саперную лопатку. — Берите пробы в тех же точках, где месяц назад.

Территория завода выглядела совершенно по-другому. Серо-бурая почва приобрела более светлый, коричневатый оттенок. Исчез едкий химический запах, который раньше першил в горле. Кое-где даже пробивались первые сорняки, верный признак снижения токсичности.

— pH поднялся до пяти и двух десятых, — доложил Кутузов, опустив электрод в почвенную суспензию. — Раньше было два и восемь. Известкование сработало.

— А концентрация металлов?

— Тут нужен лабораторный анализ, но визуально почва стала менее агрессивной. — Он указал на проклюнувшиеся ростки подорожника. — Эти растения не выжили бы в прежних условиях.

Я записал показания в блокнот, отмечая участки для различных типов посевов. План продуман до мелочей: наименее загрязненные территории засеем горчицей и рапсом, средне загрязненные — подсолнечником, а самые проблемные участки засадим ивами и тополями.

— А бактерии готовы к применению? — уточнил я.

— Готовы. Вчера закончил последнее размножение культур. — Кутузов похлопал по металлическому бидону, стоящему в кузове УАЗика. — Пять тонн бактериальной суспензии. Концентрация — двенадцать миллионов клеток на миллилитр.

К полудню к территории завода подъехала колонна техники. Руководил операцией Петрович, которому я доверил координацию всех работ.

— Начинаем с периферии, — объяснил я, разворачивая план участка на капоте машины. — Здесь загрязнение минимальное, можно сеять обычными методами.

Первым делом мы засеяли участки в двухстах метрах от эпицентра загрязнения. Здесь концентрация токсинов была невысокой, а кислотность после известкования приблизилась к норме. Сеялка легко проходила по обработанной почве, равномерно распределяя семена рапса ярового.

— Норма высева? — уточнил тракторист Мишка, регулируя высевающие аппараты.

— Двенадцать килограммов на гектар, — ответил я, сверяясь с записями. — И заделка неглубокая, два-три сантиметра.

Рапс шел первым по плану как наиболее неприхотливая культура, способная расти на бедных почвах. К тому же его мощная корневая система хорошо рыхлила землю, улучшая ее структуру.

Следом мы принялись за участки средней загрязненности. Здесь использовали семена индийской горчицы, прибывшие из Ленинграда. Мелкие темно-коричневые семечки размером с маковое зерно выглядели невзрачно, но именно они должны были извлечь из почвы основную массу тяжелых металлов.

— А правда, что эта горчица хром высасывает? — поинтересовался Колька, помогая загружать семена в бункер сеялки.

— Правда, — подтвердил я. — В листьях и стеблях накапливается до двух процентов металлов по сухому весу. Больше, чем в руде.

— И что потом с ней делать?

— Скосим, высушим и сожжем. Золу захороним как токсичные отходы.

Самыми проблемными оказались участки непосредственно у бывших очистных сооружений. Здесь обычная сеялка не проходила, почва была слишком плотной и комковатой. Пришлось использовать ручной посев.

— Дядя Вася, здесь будем сажать подсолнечник, — сказал я, раздавая рабочим мешочки с крупными полосатыми семенами. — Лунки делайте глубиной пять сантиметров, через полметра друг от друга.

— А зачем так редко? — удивился старый механизатор. — Обычно гуще сеют.

— Здесь условия тяжелые, — объяснил я. — Каждому растению нужно больше места для развития корневой системы.

Подсолнечник выбрали не случайно. Эта культура славилась способностью извлекать из почвы свинец и кадмий, накапливая их в стеблях и листьях. А мощные корни проникали на глубину до двух метров, очищая глубокие слои грунта.

Особое внимание уделили посадке древесных пород. Саженцы ивы белой и тополя черного привезли из районного питомника, однолетние прутики длиной около метра с хорошо развитой корневой системой.

— Сажать будем в шахматном порядке, — инструктировал я Федьку, который руководил посадочной бригадой. — Расстояние между деревьями три метра, между рядами — четыре.

— А поливать как часто? — спросил молодой рабочий, выкапывая посадочную яму.

— Первый месяц через день, потом реже. Деревья должны привыкнуть добывать воду самостоятельно.

Ивы и тополя планировались как долгосрочные очистители. Их корни будут работать годами, постепенно извлекая металлы из глубоких слоев почвы. А быстрый рост позволит через три-четыре года получить значительную биомассу для утилизации.

Но главным козырем была бактериальная обработка. После завершения посевов мы принялись за внесение культур микроорганизмов, привезенных Кутузовым.

— Разводим суспензию водой один к десяти, — объяснял лаборант, помогая заправлять поливочную машину. — Норма внесения пятьсот литров на гектар.

Поливочный агрегат ПА-3, переделанный из старой молочной цистерны, медленно двигался по участкам, разбрызгивая бактериальную суспензию через систему форсунок. Жидкость имела слегка мутноватый оттенок и легкий запах болотной тины.

— А как работают бактерии? — поинтересовалась Галя. Девушка внимательно следила за всеми новшествами, записывая детали в тетрадь.

— Они окисляют металлы, переводят их в растворимые формы, — пояснил Кутузов, не отрываясь от регулировки форсунок. — Растения легче поглощают такие соединения корнями.

— То есть бактерии как помощники растений?

— Именно так. Симбиоз называется.

К вечеру мы обработали восемьдесят гектаров территории бывшего завода. Участки, засеянные различными культурами, аккуратно отмечались табличками с указанием даты посева и типа растений. Каждая зона получила порядковый номер для ведения точной отчетности.

— А когда первые всходы