"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

– Ой, простите. – Энтони чиркнул спичкой, и в его ладони появился огонек. Теперь они могли различить, что в нескольких шагах впереди тесный туннель превращается в довольно широкий коридор. – Ну вот. Не отставайте, идти еще долго.

– Куда… – начала Летти, но Энтони покачал головой, приложил палец к губам и указал на стены.

По мере продвижения туннель расширялся все больше и больше. Ответвление, ведущее в университетскую часовню, было явно новым, потому что проход, по которому они шли сейчас, выглядел шире и древнее. Высохшая глина уступила место кирпичным стенам, а на некоторых перекрестках Робин заметил наверху прикрепленные по углам фонари. Темнота должна была вызывать клаустрофобию, но почему-то успокаивала. Погрузившись в чрево земли, по-настоящему скрывшись от посторонних глаз впервые после возвращения, друзья обнаружили, что наконец-то могут дышать свободно.

Через несколько минут молчания Рами спросил:

– И давно здесь этот туннель?

– Вообще-то всего несколько десятилетий, – ответил Энтони. – Туннели были здесь всегда, их выкопал не «Гермес», мы лишь ими воспользовались, но этот вход – новый. Леди Джонс установила фриз с табличкой не так давно, и мы успели до завершения работ. Не волнуйтесь, никто не знает. Все в порядке?

– Все нормально, – ответил Робин. – Но ты должен кое-что знать, Энтони…

– Думаю, вам многое нужно мне рассказать, – отозвался тот. – Почему бы не начать с того, что вы сделали с профессором Ловеллом? Он мертв? Похоже, на факультете считают именно так.

– Его убил Робин, – бодро произнес Рами.

Энтони обернулся и посмотрел на Робина через плечо.

– Вот как?

– Это вышло случайно, – заверил его Робин. – Мы поссорились, и он… и я вдруг… В общем, я воспользовался его словесной парой, но не осознавал, что делаю, а потом все уже было кончено…

– Что важнее, так это надвигающаяся война в Китае, – вставила Виктуар. – Мы пытались тебя найти, чтобы сообщить. Они планируют вторжение…

– Мы знаем, – сказал Энтони.

– Знаете? – удивился Робин.

– Гриффин уже давно этого опасается. Мы присматривали за Джардином и Мэтисоном, следили за тем, что происходит в факториях. Хотя до такого обострения еще не доходило. До сих пор все было просто шумом. Вы думаете, они на самом деле собираются начать войну?

– У меня есть письма… – Робин протянул руку к карману, словно письма до сих пор лежали в сюртуке, и выругался. – Проклятье, они у меня в комнате.

– О чем там говорится?

– Это переписка Ловелла с Джардином и Мэтисоном, а еще с Пальмерстоном и Гюцлаффом… Но я оставил их на Мэгпай-лейн.

– О чем они?

– Военные планы, – запыхавшись, сказал Робин. – Эти планы они вынашивали много месяцев, даже годы.

– Они свидетельствуют о прямом столкновении? – уточнил Энтони.

– Да, там указано, что переговоры велись не по-настоящему, последний раунд лишь послужил предлогом…

– Хорошо, – сказал Энтони. – Очень хорошо. Этим мы можем воспользоваться. Мы пошлем кого-нибудь их забрать. Ты живешь в комнате Гриффина, верно? Номер семь?

– Я… да.

– Очень хорошо. Я с этим разберусь. А пока что предлагаю вам успокоиться. – Он помедлил, обернулся и тепло улыбнулся им. После кошмарной недели при виде лица Энтони, освещенного мягким сиянием свечи, Робину хотелось расплакаться от облегчения. – Теперь вы в надежных руках. Конечно, вы многое пережили, но в этом туннеле мы все равно ничего не решим. Вы отлично справились, наверняка напуганы, но теперь можете расслабиться. Взрослые за вами присмотрят.

Подземный проход оказался довольно длинным. Робин уже перестал понимать, сколько они прошли, наверное, почти милю. Он гадал, насколько обширна эта сеть – время от времени они пересекали перекресток или встречали в стене дверь, то есть в университете были и другие тайные входы, но Энтони подгонял их вперед, не проронив ни слова. Видимо, это очередные секреты «Гермеса», решил Робин.

Наконец проход опять сузился, так что пришлось идти гуськом. Энтони шел первым, подняв свечу над головой как маяк. Летти шла за ним по пятам.

– Почему ты здесь? – тихо спросила она.

Робин толком не понял – быть может, она не хотела, чтобы вопрос услышали другие, но в таком узком туннеле голос разносился до самого конца вереницы.

– Ты о чем? – прошептал Энтони.

– Тебе же так нравился Вавилон, – сказала Летти. – Я помню, как ты устроил нам ознакомительную экскурсию. Ты обожал Вавилон, и тебя все любили.

– Это правда, – признал Энтони. – В Вавилоне со мной обращались лучше, чем когда-либо.

– Тогда почему…

– Она думает, все дело в личном счастье, – вмешался Рами. – Но мы же тебе говорили, Летти, не имеет значения, насколько мы счастливы, речь о мировой несправедливости…

– Я не о том, Рами, я лишь…

– Давай я попытаюсь объяснить, – мягко сказал Энтони. – Накануне отмены рабства в колониях мой хозяин решил вернуться в Америку. Там я не получил бы свободу. Он мог бы держать меня у себя как имущество. Этот человек называл себя аболиционистом. Он много лет осуждал работорговлю; казалось, он считал наши отношения особенными. Но когда предложения, которые он публично поддерживал, стали законом, он решил, что не хочет меня потерять. Поэтому я пустился в бега и нашел убежище в Оксфорде. Колледж принял меня и прятал до тех пор, пока меня официально не объявили свободным человеком – не потому что их заботила отмена рабства, а потому что профессора Вавилона ценили мой вклад. И они знали, что, если меня отправят обратно в Америку, они потеряют меня, я буду работать на Гарвард или Принстон.

Робин не видел в темноте лица Летти, но слышал, как ее дыхание участилось. Он начал опасаться, что она опять расплачется.

– Нет добрых хозяев, Летти, – продолжил Энтони. – И не важно, насколько они снисходительны, насколько милосердны, насколько заинтересованы в твоем образовании. Хозяин есть хозяин.

– Но ты же не веришь этим рассказам про Вавилон, правда? – прошептала Летти. – Это совсем другое – Вавилон тебя не поработил… Господи, тебя же приняли в аспирантуру…

– Ты знаешь, что хозяин сказал Эквиано, выдавая ему документ об освобождении? – мягко спросил Энтони. – Он сказал, что очень скоро тот сам заведет рабов.

Туннель наконец уперся в лестницу, закрытую дощатой деревянной дверью, в щели которой пробивался солнечный свет. Энтони прижался ухом к доскам, чуть подождал, отпер дверь и толкнул ее.

– Выходим.

Они вышли на залитый солнцем двор перед одноэтажным кирпичным зданием, полускрытым за буйной растительностью. Вероятно, они оказались не так далеко от центра города, пройдя максимум пару миль, но Робин никогда прежде не видел этого места. Дверные замки и петли заржавели, как будто ими давно не пользовались, а стены почти целиком поглотил плющ, словно дом