Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

а они и сейчас — как она. Мы — ну, я, например, или Мрак, кто на поверхности родился — уже сразу с тёмной кожей и светлыми глазами, у нас организм перестроился под новые условия. А вы — такие, какими были люди до того как всё случилось. Так что ни фига это не от лунного света, или какой там ещё хернёй вас пичкали. — Он замолчал.

Ариадна тоже молчала. Серый, глядя на неё, вдруг вспомнил, как Виссарион показывал ему статую, пацана-горниста. И как расстроился, когда узнал, что это вовсе не доказательство того, что раньше всем управляли дети. У Ариадны сейчас было такое же разочарованно-обиженное выражение лица.

— А почему же тогда... — начала она. Но не договорила. В дверь постучали.

— Открыто, — буркнул Серый.

Мысленно обругал себя: увлёкся. Не смотрел в окна и не увидел, что к дому кто-то подошёл. Джек такого ни за что бы не допустил, болтовня — болтовнёй, дело — делом. Здесь, в месте, где он считал себя окружённым врагами, не терял бдительности ни на секунду.

Дверь открылась.

Первым в дом влетел Лазарь.

Серый аж не сразу его узнал: за прошедшие четыре месяца пацан подрос, да как-то и не ожидал здесь увидеть. Начал было:

— А ты чего... — но Лазарь не услышал.

Он с приветственным воплем бросился к Ариадне. Обнял её, прижался, будто трёхлетка к мамке, Ариадна тоже его обняла. Интересные новости... Но смотрела она не на Лазаря — его присутствию, кажется, не удивилась, — а на дверь.

Серый посмотрел туда же. И рука дёрнулась к пистолету. Вслед за Георгием и Марией в дом вошёл Шаман.

Глава 27

Серый

— Мы ждали тебя. — Ариадна склонила голову. Странно, что на колени не упала, мелькнуло в голове у Серого. Ей-богу, не удивился бы. — Все вокруг разуверились и отчаялись! Люди поддались лживым словам и обещаниям! — она с ненавистью посмотрела на Серого. — Никто не захотел бороться со злом! Только мы. — Ариадна крепче прижала к себе Лазаря.

Лицо Георгия пылало. Мария, сжав губы, смотрела в пол.

— Люди слабы. — Голос Шамана из-под капюшона звучал негромко и печально. — Оставшись без поводырей, они ослепли. Не знали, куда идти. Если вера не тверда, такое случается.

— Мы тверды верой, Шаман! — Георгий чуть не плакал. — Клянусь тебе, я делал всё, что мог!

— Знаю. — Шаман тронул его за плечо. Если бы доставал — наверное, по голове бы погладил. Но роста Шаману не хватало, со стороны это выглядело бы смешно, а Шаман скорее умер бы, чем позволил себе показаться смешным. — Я знаю тебя, Георгий, как знаю каждого из вас. Все вы — дети Матери Доброты, и я, даже будучи пленён врагами, душой оставался здесь. То, что творилось в посёлке, не вина ваша, а беда. Вы растерялись. Но теперь я вернулся и больше подобного не допущу.

Георгий смотрел на Шамана с такой собачьей преданностью, что Серому стало противно. И у Марии в глазах он заметил похожее выражение — отрешённо-восторженное, сейчас уже странно было, что ещё вечером эта тётка казалась самой разумной из всех. Вот интересно, почему лупятся на Шамана они, а противно ему?

— А ну, с этого момента поподробней, — потребовал Серый. — Ты как здесь оказался? Свинтил, что ли?

— Мои душа и сердце стремились вернуться туда, где без моей помощи не обойтись, — торжественно объявил Шаман. — Меня вела Мать Доброты, и вот я здесь.

— Свинтил, — кивнул сам себе, подтверждая догадку, Серый. — Ладно, детали потом. Нарисовался — валяй, наводи порядок. А то притомились тут за тебя разруливать. То пожар, то махач, то эта дура, — он кивнул на Ариадну. — Сперва скот и посевы травила, потом за людей взялась. Докладывали тебе уже?

— В отсутствие тебя и матери Ангелины у девочки помутился разум, — торопливо выдвинул спасительную версию Георгий. — Она...

— Ариадну так же, как и меня, вела Мать Доброты. — Шаман подошёл к девчонке, гордо вскинувшей голову, положил руку ей на плечо. — Она и Лазарь — единственные, кто знали о смерти матери Ангелины. И они пытались бороться с злом, как могли.

Мария ахнула:

— Мать Ангелина умерла?!

— Мать Ангелина зверски убита. — Шаман повернулся к Серому. Обвиняюще ткнул в него пальцем. — И ты об этом знал. Виновник её смерти — злой человек со шрамом на виске. — Повернулся к Эри. — Твой отец.

— Нет! — Эри аж отшатнулась. — Не может быть!

— Спроси у своего товарища, — голова в капюшоне кивнула на Серого. — Надеюсь, у него достанет мужества сказать правду.

— Серый?.. — Эри тоже повернулась к нему.

Блин, надо было всё-таки ей рассказать, — мелькнуло в голове у Серого, — тогда, наверное, не чувствовал бы себя таким идиотом. Мысленно обругал Джека, который не позволил это сделать. Буркнул:

— Ну, что — «Серый»? Ангелина нас догнала. Напала на Джека — рано вечером, когда все спали. Я один не спал, по лагерю дежурил. А Джек потихоньку мимо меня прошёл и на могилу Олеси вернулся. Видать, чувствовал что-то. А там эта — в комбезе, с ножом. Джек-то безоружный был, да еще раненный. Если бы не он её, она бы его зарезала.

— Мать Ангелина не могла зарезать человека!

Лазарь отлепился от Ариадны. Шагнул к Серому. О том, как жаловался Эри, что мать Ангелина «сошла с ума» и его «застыла», судя по всему, забыл напрочь.

Короткой памяти жителей посёлка Серый уже не удивлялся — здесь было, кому заставлять людей помнить то, чего не было, и забывать о том, что было.

— И не было у неё никакого ножа! Это ваш нож, я его запомнил. Он не чтобы резать, а чтобы кидать. Это я нашёл мать Ангелину. Я хотел вас догнать. Потому что... неважно. — пацан потупился.

«По Джеку заскучал, — понял Серый. — Стыдно стало за истерику, которую в больничке устроил. С нами хотел уйти, вот и бросился догонять».

— А там кровь, — выпрямившись, продолжил Лазарь. — Трава вытоптана, и кровь! И след в сторону уходит, на сухой траве хорошо заметно. Я по этому следу пошёл и увидел. Мать Ангелина раздетая была, и... — Лазарь запнулся. —