Лейтенант империи. Часть третья - Александр Четвертнов

— И что из этого следует? — оживился Гадел, с интересом глядя на меня.

— А то, что Лафит шёл не торговать, — усмехнулся я, решив поделиться своей догадкой.

— А фуда же?

— База у него в свободных землях, — буркнул Анджей.

— И они на ней крепят оборону, — кивнул я.

— Взрывать камень, — задумчиво протянул Пруха, и посмотрел на меня: — на астероиде база что ли?

— А потянет пират, пусть, даже, именитый, как Лафит, базу в одиночку? — почесал подбородок Гадел.

— А это мы у него и спросим, — улыбнулся я.

В голове уже прикидывался план допроса. Обрисовывались рычаги давления.

Так, надо досмотреть всё до конца и составить список. Турели против малой авиации как раз укладываются в теорию о базе на астероиде. Если такой камень находится в поясе какой-нибудь планеты, то, там, конечно, не тесно как в фильмах. Есть где развернуться и крупным кораблям (расстояния между астероидами огромные), но вот саму базу штурмовать удобнее с катеров. Да и главным калибром по такой не ударишь. Если, конечно же, базу нужно захватить, а не уничтожить.

— Так, Анджей, бери руководство досмотром на себя, — очнулся я от размышлений, — мне надо составить список вопросов и вообще, посмотреть материал на Лафита. Подготовиться к разговору.

— Есть, — кивнул Гвоздь и махнул бойцам: — господа морпехи, за мной.

— Да, Пруха, — я присел на согнутую ногу паука и прежде чем погрузиться в инфопланшет с головой, окликнул Байрочного: — вытащи Фею из контейнера, кажется, Лиза его опоила и снова заперла.

* * *

Гермодверь закрылась за моей спиной. Лафит лениво приподнялся на койке и посмотрел на меня. На его лице появилась кривая ухмылка.

Под взглядом пирата я шагнул к стулу, торчащему из стены. Положил инфопланшет на такой же, выдающийся из переборки стол, и присел.

— Обстановка у вас тут так себе, — произнёс я, наблюдая, как Лафит усаживается на тонком, засаленном матрасе — отличается от капитанской каюты.

— Вы были в моей каюте? — улыбнулся Лафит.

— Да, — пожал я плечами. О том, что там теперь живёт Роджерс, я говорить не стал.

— Ну, тут я сам виноват, — погладив матрас ладонью, вздохнул Лафит, — знал бы, что буду здесь жить, подстелил бы соломку.

Он рассмеялся своей шутке и остро глянул на меня.

— Не боитесь меня?

— Нет.

— А вдруг я нападу? Вы же без доспеха.

Посмотрел на него, как на грустного клоуна, от вида которого не смеяться хочется, а наоборот, пожалеть беднягу.

— Последние измерения показали, что у меня индекс развития тридцать пять пунктов, — сказал я ему правду. Сказал ровно, выдерживая ехидный взгляд.

— У меня двадцать восемь, приходится всем говорить, что тридцать два… — плечи Лафита опустились, и он посмотрев в пол, неожиданно добавил: — завидую я вам, не только имперцам, а вообще всем из развитых миров. — Тут он усмехнулся и вновь посмотрел на меня, — хотя, все вы имперцы. Прикрываетесь различными формами правления, но амбиции не спрячешь.

— Жан Изаакович…

— Лучше просто Жан, — поморщился он, — не стоит упоминать моего отца.

— Кхм, хорошо, — кивнул я, и не успел продолжить.

— Не понимаете, лейтенант, вижу, не понимаете, — разведя руками, горько усмехнулся он, — а всё просто, я не горжусь своей славой. Сделал в молодости ошибку, думал, здесь есть куда расти, есть перспективы. Я же знал, что не доберусь и до тридцати в индексе.

Он выпалил это на одном дыхании, потом перевёл дух и продолжил:

— Вот и завидую вам. Для вас созданы все условия по развитию. Обучение, новейшая техника. Не смогли реализоваться? Достойное место в обществе вам обеспечено. Вы родились с золотой ложечкой во рту. Все.

Признаться, меня его слова начали завораживать. Столько искренности в них было, сожаления, что я начал сомневаться, пират ли передо мной. Та гроза космоса, о которой я прочитал. Но мелькнувшие нотки ненависти на словах о «золотой ложечке», помогли мне сохранить первоначальный настрой.

Лафит оказался отличным психологом и актёром. Уверен, он может найти подход к кому угодно. Но иногда у него случаются осечки.

— Надо было слушаться отца, — продолжал Лафит, — говорил он, женись на Марте. Марта хорошая девушка. — Он посмотрел на меня и горько усмехнулся, — знаете, почему я не женился на ней? Я же любил её, она была красивой. Фигура, — он обрисовал руками талию и объёмный грудь, а потом выставил вперёд кулак с большим пальцем, — вот такая. Характер покладистый, как у ниточки. Что хочешь из неё лепи. Старательную хозяйку дома, тигрицу в постели…. Всё шло к свадьбе, всё….

— Жан Изаакович, — прервал я его, — откровения — это хорошо, но дальше вы расскажете, как было на самом деле, или придумаете красивую историю, чтобы меня растрогать?

Лафит моргнул и уставился на меня. На лице его не было никаких эмоций, только в глазах мелькнул гнев.

— Вы сами начали разговор по-человечески, откровенно, — протянул он.

— Поэтому вы решили поддержать настрой и поведать неправду о заре вашей пиратской карьеры? — хмыкнул я и поправил на столе инфопланшет, — давайте, лучше, откровенно поговорим о недавних событиях.

После моих слов повисла тишина. Лафит молча смотрел на мой инфопланшет, думал. Затем его лицо преобразилось. Ушли плаксивость и мягкость, лицо затвердело в каком-то хищном образе. Взгляд стал жестким и колючим.

— Где я прокололся? — криво ухмыльнулся капитан пиратов. — О тех событиях никто не может знать.

— В своей дальнейшей биографии, — пожал я плечами, — она сама говорит за вас.

— И что же говорит?

— Что Марту, как и отца, и всех остальных, о ком могла бы пойти речь, вы жестоко убили. Скорее всего, в приступе жажды крови, которой славитесь. А потом скрывались от правосудия.

— Ну, всё было не так.

— Ну да, — пожал я плечами, — конечно. Всё было куда как хуже.

Лафит в ответ лишь хищно ухмыльнулся. Открыл рот, что-то сказать, но я его опередил:

— Я согласен.

Лафит на ходу поперхнулся. Когда откашлялся, в его глазах мелькнуло удивление.

— Ты о чём? — спросил он хрипло.

— Вы хотели развить тему, что я такой крутой, потому что вас накачали химией, — я ровно улыбнулся, — а затем предложить схватку один на один при полной силе, ведь вы и, правда, всем рассказываете про тридцать два, но на самом деле ваш индекс тридцать пять.

Всё, что я говорил было догадкой. Догадкой, исходя из того, что прочитал о Лафите. Привычка у него такая была, предлагать поединок. Плюс он реально кровавый и жестокий пират. Достаточно прочесть материалы некоторых