"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

Я так и не научился петь, когда из меня вышибают дух, и поэтому умолк.

И дракону это совсем не понравилось.

Он взмыл в воздух и издал яростный вопль, от которого раскалывались уши. Его огромные крылья заслонили собой солнце. Это огромное существо добралось до корабля менее чем за три секунды. Я недооценил его размеры. Возможно, он уместился бы на Великой арене в столице Куура, но только если бы свернулся клубочком, словно кошка.

Старик пролетел над нами, и его тень укутала корабль, словно шелковый плащ. От дракона пахло серой и пеплом, горячей вонью печи и плавящегося железа. Пролетая, он лениво вытянул лапу и схватил кракена – вместе с досками палубы, за которые он цеплялся. Дракон подбросил дочь Лааки в воздух, словно клубок шерсти, и дохнул на нее раскаленным докрасна пеплом[48].

Наверняка вы слышали истории про огнедышащих драконов, но, поверьте, на самом деле все было гораздо хуже. Дракон извергал из себя не тот огонь, который можно увидеть на кухне или в кузнице, и не тот, что появляется при трении двух палочек друг о друга, и это было даже не магическое пламя, которое создают колдуны. Это был пепел тысячи печей, нагретый до такой степени, что он мог бы плавить металл, нагретый до белого каления. И летел он со скоростью тайфуна. Жар плавил, пепел все разъедал, и огненное облако выжигало весь воздух, так что дышать было нечем.

У кракена не было шансов.

Дракон заглотил обугленную, искореженную массу плоти, не дав ей упасть обратно в море.

Затем он развернулся, чтобы разобраться с нами.

Тераэт встал, и я тоже. Корабль начал крениться, и, хуже того, на палубу вышли Хамезра и Тьенцо. Раз две волшебницы здесь, значит положение дел совсем уж безнадежное и разобраться с драконом сейчас важнее, чем поддерживать корабль на плаву.

– О боги, Релос Вар… – прошептал я. – Сейчас сюда явится Релос Вар.

– Остров уже близко. Там мы будем в безопасности. Он посвящен Таэне, Релос Вар не посмеет показаться в одном из центров ее силы.

– А если я спою, это поможет?

– Скорее всего, нет. Будем надеяться, что ты уже привел Старика в хорошее настроение.

– А что будет, если он в хорошем настроении?

– Он улетит.

– А если он в плохом настроении?

– Тогда он испепелит всех нас за то, что мы посмели его разбудить.

Я посмотрел по сторонам.

– Если он собирается нас уничтожить, пусть поторапливается. Корабль ведь тонет. – Когда дракон оторвал кракена от корабля, в корпусе появились пробоины и в трюм хлынула вода.

Тераэт отвел взгляд от приближающегося дракона и посмотрел на тонущее судно.

– Проклятье.

– Он мне нужен.

Голос дракона был громкий и гулкий, не похожий на те звуки, которые издают животные. Я ожидал, что он будет шипеть, словно рептилия, но у него был скрежещущий шум стихий, подражающий речи.

– Отдай его мне, и я спасу твой корабль.

– Да, но обещаешь ли ты кормить меня каждый день и заботиться обо мне? – пробурчал я.

– Ты ему нравишься. Это хорошо, – сказал Тераэт.

– Да, я чувствую эту мощную любовь. – Я посмотрел в сторону кормы. – Клянусь Таджей, надеюсь, что эти люди умеют плавать. – Я отклонился назад, чтобы сохранить равновесие.

Тело Джувала медленно скользило по палубе. Тьенцо тоже начала соскальзывать, но Тераэт схватил ее за руку. Она странно на него посмотрела, но возражать не стала.

– Ты его не получишь. Он важен для меня, – ответила Хамезра. Я перевел взгляд с нее на дракона. Ее голос…

– Я не причиню ему вреда, матушка.

– Я сказала «нет».

– «Матушка»? – одними губами спросил я, глядя на Тераэта.

Уголок рта убийцы дернулся.

– Ее все так называют, – ответил Тераэт.

Я покачал головой. Нет, это было не просто вежливое обращение. Я никогда не слышал такого голоса, как у Хамезры, – ровно до тех пор, пока не заговорил дракон.

– Отдай его мне, или я…

Но их торговля слишком затянулась. «Страдание» потерпел слишком большой урон во время нашего бегства; снова раздался треск, гораздо громче первого, и корабль разломился пополам. Нижняя часть ушла на дно, а верхняя шлепнулась о воду. Палуба ушла у меня из-под ног, и на секунду я почувствовал себя в невесомости.

Вода накрыла меня с головой. Звук исчез, потом вернулся в виде приглушенного рева. Пока корабль тонул, мощное течение потянуло меня вниз, и я оказался в ловушке, из которой не мог выбраться. Я пытался плыть вверх, но свет над моей головой тускнел и удалялся все больше.

Вода показалась мне более теплой, чем я ожидал, но, возможно, все дело было в пышущем жаром камне, который висел у меня на шее.

Огромная лапа взрезала океан и выхватила меня из воды. Я оказался в клетке из гигантских когтей. Последнее, что я запомнил, – это острые запахи молнии и морской воды и глядящий на меня глаз огромного черного дракона. С чешуи дракона свисали водоросли. Наиболее четко я помню, что глаз был не желтый и не сверкающий, как у Старика, а синий. А может, зеленый.

А может, у него вообще не было цвета и он просто отражал то, что находилось вокруг.

18: Что узнал Джарит

(Рассказ Коготь)

Прочные кованые ворота поместья Миллигрестов украшал вычурный меч из красного металла. За оградой раскинулась широкая, идеально подстриженная лужайка, к которой примыкали площадки для фехтования и верховой езды, а также конюшня. Цветы здесь росли на невысоких грядках, о которые не споткнутся стражники и за которыми не спрячется чужак. По обеим сторонам главной дорожки, словно солдаты, стоящие по стойке «смирно», росли пальмы. Сам особняк оказался на удивление скромным: невзрачное трехэтажное здание, покрытое оранжевой штукатуркой, с зубчатым верхом и четырьмя башнями по углам. Он больше напоминал крепость, чем дворец: ни одного окна и только одна тяжелая входная дверь. В стенах даже были бойницы.

Эскорт передал Кирина на попечение другой группе солдат, которая привела его к главным воротам и отдала третьей. Солдаты провели его через дом во внутренний дворик, где били фонтаны и цвели апельсиновые деревья.

Солдаты приказали Кирину подождать и ушли.

Дворик был сердцем дома: на него выходили балконы на втором и третьем этажах, а на первом виднелись широкие арки. В центре дворика стояли плетенные из тростника стулья и стол, создавая место для дружеских встреч. Стена, располагавшаяся ближе всего к входной двери, была плоской и глухой,