"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 - Алекс Войтенко

Василий положил ладонь на плечо характерника и провозгласил его поводырем — поступал так при любом удобном случае, потому что свою кошку ненавидел так же, как и передвигаться на ощупь.

Впервые шляхтич Яровой попал в стены гетманской обители.

Солнечные лучи кипели сиянием на белом мраморе, высокие своды украшала позолота, под ногами стелились мягкие ковры крымских мастеров, карминовые гардины напоминали сложенные крылья дракона. На пьедесталах виднелись скульптуры и доспехи разных эпох, бесценный фарфор соседствовал с фресками выдающихся художников, натертые до блеска широкие коридоры дышали гулкими сквозняками, а многочисленные залы, чистые и чистоплотные, словно здесь не ступали сапоги завоевателей, были готовы сапоги завоевателей. Когда-то Ярема замер бы в священническом восторге, рассматриваясь вокруг, безумствуя от предположений, как выдающиеся гетманы и прославленные полководцы шагали по этим полам, вели беседы у каминов, принимали правителей других государств, выносили судьбоносные решения... Но нынешний Ярема с безразличным лицом.

Личную гвардию усилили сотней имени Выговского, чьи красно-белые, стилизованные под герб Абданк, шевроны знали во всех уголках гетманата: эти воины славились как отборные ветераны войска Сечевого, и попасть в их сотню было крайне сложно и престижно. Не без злорадства Ярема заметил, что в роли чатовых они чувствовали себя ни у них, ни у тех, повсеместно забывая предписания устава гетманской охраны. Гвардейцы в белом тем временем лихо салютовали офицеру, с удивлением пялясь на одноглазого бородачу в капитанском мундире, опоясанном тремя куличами одновременно... И на каждом сияла характерная скоба — бронзовый трезубец, серебряный волк, золотой волк! Неужели это Ярема Яровой по кличке Циклоп, пытавшийся закатрупить родного брата-гетмана, а впоследствии сбежал из тюрьмы и принялся убивать борзых Святого Юрия? Цена его головы достигала сотни дукачей... Но почему тогда глава охраны учтиво ведет этого зарезчика в покои гетмана?

На втором этаже офицер остановился перед очередным залом.

— Господин кобзарь, учитывая конфиденциальность беседы, прошу вас остаться здесь, — пробасил к Василию. — Господин гетман хочет поговорить с вами, но позже.

Ярема успел пожалеть, что припихнулся сюда.

– Прошу отдать оружие, – обратился к нему офицер.

А ты меня заставь, хотелось ответить шляхтичу, однако он предпочитал как можно быстрее разобраться с делом, поэтому без спор все отдал, даже позволил себя обыскать, поэтому был допущен в зал.

— Пусть Мамай помогает, — крикнул Матусевич.

В зале творилось действо.

Под пристальным взглядом гвардейцев Яков Яровой в белоснежном гетманском наряде, с золотой цепью на шее и забавной саблей в руке, резал флаг Изумрудной Орды пополам. Рядом жужмом валялось несколько испорченных флагов. Яков, приняв суровое выражение, сжимал один край зеленого полотна в кулаке, другой попирал сапогом, а его сабля удивительно медленно пилила сукно с двуголовым орлом.

Шух! Шух! Шух! Сверкнули по очереди вспышки, оставляя облачка дыма.

— Достаточно ли? — спросил Яков раздраженным тоном, не меняя сурового выражения лица.

— Спасибо коленопреклоненно, — мужчина выскочил из-под накидки дагеротипного аппарата. — Будет несколько чудесных фотографий на личный выбор гетмана!

Двое его коллег осторожно выпрямились из своих темных тайников и горячо закивали в поддержку последнего утверждения.

— Наконец-то, — гетман бросил саблю вместе с вражеским флагом судьбы, как натрудненный шахтер к вечеру бросает затупленный кирку. - Что там дальше?

Офицер приблизился к Иакову, поклонился и зашептал. Ярема готов был заложиться, что он выражал протест, потому что, как и любой достойный должности руководитель охраны, с подозрением относился к визиту разыскиваемого убийцы, ранее посягавшего на жизнь гетмана.

Троица свернула дагеротипные аппараты и откланялась, а пространство зала обнародовало десяток новых гвардейцев. Офицер наградил Малыша нескрываемым враждебным взглядом и присоединился к подчиненным. Гвардейцы быстро расположились со всех сторон, подперев спинами стены. Характерник имел подозрение, что по крайней мере половина их ружей была заряжена серебром.

Иаков подошел, но руки для приветствия не подал.

— Представлению не удивляйся, — мотнул подбородком на изрезанные флаги. - Это для газет.

Ярема промолчал. Изучал брата вблизи: интересно, как вес власти и бремя войны изменили его?

- Где глаз потерял?

— В тот день, когда ты стал гетманом и выпустил обезумевших борзых на охоту.

Братья говорили негромко, но гвардейцы могли слышать каждое слово. Сколько из них работают на Тайную Стражу?

– Я сожалею, брат. Честно.

Ярема чуть не рассмеялся нескрываемой фальше битой фразы.

— Жалел бы лучше в казематах, — отозвался характерник.

— Когда я умолял тебя не уничтожать Орден.

У Якова появилась седина на висках, под глазами набухли синяки, которые не прятала даже пудра, а рот обложило жесткими морщинами.

— Да волчьих рыцарей трудно уничтожить, — развел руками Яков. — Один из них даже убил Бессмертного Темуджина...

- Филипп Олефир. Его звали Филипп Олефир, – перебил Ярема. — Так и передай все газеты, чтобы напечатали это имя.

Когда приятный знакомец-солдат, с которым за завтраком болтали о тонкостях геральдики, после обеда становится неподвижной горой мертвой плоти — то обыденность больших противостояний...

Но гибель Варгана разнилась. Она болела пустотой непоправимой потери, резала отчаянием, что Ярема потерпел после смерти отца, а впоследствии — после дедовой. Когда близкого навсегда заменяют многочисленные симулякры: имущество, произнесенные когда-то фразы, шаткие и изменчивые воспоминания у изголовья других. А потом все тает, и приходит забвение.

– Передам, – согласился гетман. - Филипп Олефир. Отважный сын украинского народа, чей подвиг останется в веках.

Для Якова Филиппово имя было пустым звуком, а потеря ничего не значила. Кощунственный тон умолял об ударе в челюсть, но характерник ударил иначе:

— Ему удалось не умереть от рук борзых, как нашему деду.

Но это не коснулось Якова.

– Я вспоминаю о его смерти каждый день, – ответил он горько. Или хорошо притворно горько. — Если ты пришел меня винить, то...

– Я пришел узнать, кто стоит за уничтожением Ордена. Назови имена, и я уйду.

– Вопрос мести, понимаю, – Яков собрал ладони вместе. – Но ты просишь немало, поэтому я предлагаю обмен: услуга за услугу.

Ярема почувствовал, как кровь приливает к щекам и свежевыголенной коже головы.

– Услуга за услугу? После того, что ты натворил? После того как мы изменили ход войны? Киев уволен только потому, что мы убили Чингисхана!

На его крик охранники сразу сбросили ружья, однако шляхтич не считался - возмущенный до глубин, он был готов крушить стены.

– Да, убили, и сделали это по моему приказу, – дружелюбно улыбнулся Яков. –