Слезы Эйдена. Часть 1 - Денис Владимиров

аристо место, где они могли бы приносить пользу — магия природы. Ибо в Империи каждый работает на ее благо, получая же блага взамен. И остроухие, кроме полуразумных из их племени, согласились. Ведь стали они добрее, а жить лучше и чище, в головах же появились светлые идеи, взамен того дерьма и мрака, что до этого там плескалось. И родилось желание творить прекрасное! Созидать! Раскрываться! Эти искры рассмотрели в их душах наш древние предки, и раздули огонек, превращая его в пламя. И год от года у эльфов получалось все лучше и лучше. И под сенью нашего общего тогда государства они достигли небывалых высот в искусствах и природной магии. Но сегодня настали по-настоящему страшные времена, времена черные… Ведь вновь стала проявлять себя поганая вонючая и склизкая сущность, пробудившаяся вместе с Тьмой, Хаосом и Бездной в некоторых из них, которую мы просмотрели тогда. Именно она тащит благочестивых и возвышенных эльфов в глубины древности. Говорит им, измажьтесь в экскрементах, позабудьте обо всех успехах, о долгом и трудном цивилизационном пути, гуманистических ценностях, разорвите одежды, залезьте на деревья и нагадьте друг другу на головы… Ужасное несут всем те силы. Ужасное. И кто сможет помочь сегодня темным и светлым народам, живших с нами на протяжении веков бок о бок? Кто не позволит им опуститься до самого дна, превращаясь в диких обезьян, чего жаждет Раонос? — сделал театральную паузу, затем отчеканил, — А я тебе скажу так. Это должны сделать мы. Аристо. Заплатить добром за добро. И мы им поможем. Так было, так есть и так будет. Это вечно, как и сама Империя!

Эрлглэрд поперхнулся вином.

Можно, конечно, было провести краткий экскурс в историю. Когда аристо отрыли мир эльфов, он умирал, а древа отчаянно нуждались в энергии. И взять они ее могли только от живых разумных, поэтому так были изощрены остроухие в пытках. Если убрать из внимания гуманизм, оставив лишь рационализм — мучения помогали до капли вычерпывать все ресурсы жертв. И попавшие в лапы палачей, хуманы и остроухие (аристо там не имелось) к Маре уже не попадали.

Судьба такая же, как и у Людей из Народа. Они стали пожирать самих себя, стремительно сокращая до критических величин не только количество эльфов и людей, но и древ, так как последние тоже поглощались более сильными их собратьями. Вполне возможно, образовалась бы в конце концов устойчивая система, только их мир нашли мертвые колдуны, которые с легкостью сметали всех и все.

Аристо остановили вторжение, как и на Аргассе загнали обратно мертвецов обратно, потому что разглядели в древах и самих эльфах огромный потенциал. Древние же шли по пути познания, а не тупого догматизма, как Народ или сами остроухие, пользовавшиеся дарами божков без попыток осознать, понять, как это работает, улучшить, изменить. Любые подобные попытки в той среде давились на корню.

Почти полтора столетия исследований, экспериментов позволили создать сегодняшние древа, именно их и стали называть «истинными». Этот совершенный плод генетики, селекции и магии можно было настроить на поглощение любой энергии, и с помощью него преобразовать в природную, та в свою очередь без всяких побочных эффектов вливалась, как и раньше во флору и фауну (аристо сделали, чтобы можно было настраивать на нужные виды, а не тратить ресурсы на все подряд), и, конечно, на самих остроухих, попадавших в зону действия лесного великана. Без них век жизни тех не превышал обычный людской.

Память выдернула, что в Первой Имперской Магической Академии существовал тогда не один факультет по данному направлению. Связка из владеющих истинной магией хуманов или аристо, и природной — эльфов, позволяла не только выращивать уникальные по объемам урожаи, но и очищать территории Аргасса от последствий Мертвецких войн. Конечно, все происходило не столь прямолинейно — посадил в любом месте семя (тоже величайшая ценность, так как плодоносили они раз в столетие, при этом одно из десятков и десятков. С последней напастью древние маги ничего не могли поделать) и получил через энное время область радиусом около пятидесяти километров (максимум) очищенную от всего. Процесс сложный, тонкий, долгий, но невероятный.

После окончания работ все изначальные древа-вампиры и их семена были беспощадно уничтожены, как несущие угрозу. То есть, никаких жертвоприношений сегодня для роста и существования таких полезных растений не требовалось. Достаточно запитать древа из пятен с истинной магией (хаоса и тьмы очень и очень осторожно, дозированно), следить за процессом их поглощения, вовремя перекидывая связующие нити на другие, и так по кругу. И не нужен здесь никакой принцип меньшего зла, в духе морали, идущей рука об руку с разумными на протяжении всей истории — принесение малых жертв, чтобы жили и развивались остальные. На данном направлении все были уже принесены в древности.

Хитроумные остроухие.

Впрочем, они и потерю собственного мира умудрились представить, как сакральную жертву их народов для существования всех рас на Аргассе. Мол, боролись за живое, позабыв даже о колыбели. Это звучало ответом на вопрос некоторых искателей истины: коль именно вы такие могучие и сильные перед лицом Тьмы, Хаоса и Бездны, то отчего не отстояли цитадель, где находилось ваше средоточие силы? На самом деле тот пал всего лишь от дыхания зла, без всяких легионов тварей и служителей.

Эльфы же в большинстве своем, из тех, которые из себя что-то представляли в их обществе, даже к соплеменникам относились как к низшим существам, что говорить про других? Жертвенность во имя чего либо, кроме своих Древ и Дома, не просто отсутствовала, она высмеивалась, служила доказательством безумия индивида.

Мысли промелькнули в миг, стремительно. А эрлглэрд еще долго откашливался. Затем посмотрел на меня покрасневшими глазами, а я вперил тяжелый взгляд прямо в них и произнес с суровостью и непримиримостью:

— Спрошу у тебя один раз, эрлглэрд Рональд, готов ли ты помочь темным и светлым эльфам не сверзиться в пропасть? И не пустыми разговорами, но делами? Не дать им утонуть в нечистотах? Или ты их подтолкнешь в спину? — последнее вкрадчивым голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

Визави был совершенно обескуражен, он не понимал, как однозначно можно истолковать мои слова, а еще он боялся.

— Готов! Не подтолкну!

— И это правильно! — кивнул, после пригубил прилл, смотря уже вперед и вдаль задумчиво, — Да, это верно и правильно! — кивнул сам себе, глянул вновь пронзительно на собеседника, — И с гордостью могу сказать, что ничуть не ошибся в тебе! — лучше бы оказался не