Реинкарнация архимага - Сергей Александрович Богдашов

Красавчик, что могу сказать. Иметь мага — телохранителя под видом слуги… Даже мой опытный десятник в их спектакль поверил.

— Я вас услышал. Пригласите его к столу. Нужно задать ему несколько вопросов.

— Может лучше ко мне в номер поднимемся? Мне не хотелось бы его раскрывать.

— Иван, вы умеете перекачивать Силу, — спросил я у довольно крупного мужика, который умело косил под слугу, когда мы поднялись на второй этаж,

— Умею, — лаконично отозвался маг.

— И у вас есть накопитель Силы с собой?

— Имеется.

— В размер вашего резерва?

— Чуть побольше… — прищурился якобы слуга, но уточнять больше ничего не стал.

— Тогда должно хватить, — почесал я в затылке, — Попробовать могу, и с очень большой вероятностью у меня получится. Осталось условия обговорить.

— Тысяча рублей вас устроит?

— Умеете вы уговаривать, — хмыкнул я в ответ, так как согласился бы и на сумму вдвое меньшую, — Но я же могу к вам обращаться, если мне нужно будет что-то купить или продать? Разумеется, ничего незаконного не попрошу.

— Хотя бы обозначьте, про что речь? — с интересом посмотрел на меня купец.

— К примеру, сейчас у моего десятка скопилось приличное количество шкур лис — мутантов и сурков. Есть и эксклюзивный трофей — панцирь гигантской черепахи. Говорят, их за все годы нашей аномалии лишь три штуки добыли, но трофеи не сумели вынести. А у меня есть. Ну, и прочая сопутствующая мелочь имеется. Когти разные, клыки, рога сайгаков, клювы дроф.

— Вы же сейчас про трофеи всей заставы говорите?

— Вовсе нет. Лишь про свои и своего десятка.

— Хотелось бы уточнить — приличное количество — это сколько?

— Шкурок разного вида точно больше, чем по дюжине каждой, а про всё остальное лучше вам мой десятник расскажет, если интересно. Вызвать его?

— Каким образом?

— Мой денщик должен с минуты на минуту вернуться. Его и пошлю.

— Очень интересует, а ваш денщик тогда пусть мои подарки с собой прихватит.

Признаться, я думал, что для транспортировки Федот попросит денег на бричку, но он, услышав, что именно требуется отнести, лишь довольно хмыкнул и буквально через минуту вернулся от шинкарки со здоровенной заплечной корзиной, в которую и коньяк вошёл, и полуведёрный бочонок икры, и ещё место осталось.

— Раз мы про всё договорились, так может начнём? — предложил я, — Или заранее выпить желаете?

— Будет больно? — с кислой рожей спросил Воронов.

— Не столько больно, сколько необычно. И неприятно, конечно. Поковыряться мне изрядно придётся.

— Я могу Илью Васильевича в Лечебный Сон погрузить. На полчаса. — заявил Иван с абсолютно бесстрастной рожей.

— Можем не успеть за полчаса.

— Повторю, — коротко, но уверенно изрёк этот немногословный тип.

— Тогда снимайте рубаху, Илья Васильевич, и ложитесь на живот. Сейчас ведро с водой принесут и начинаем.

Очень интересное проклятие на купца наложено. Похожее на лиану. В том смысле, что очень быстро регенерирует, и даже когда я разорвал её пополам, она за пару минут сумела соединиться обратно, выбросив вверх несколько ветвей — хлыстов, которые принялись искать отсечённую часть, беспорядочно тыкаясь в самых разных направлениях. Нашли, и быстро начали прирастать друг к другу.

Место соединения я снова рассёк и занялся корешками — ложоножками, которые присосались к источнику Воронова.

Регенерировать на два фронта у лианы выходило заметно хуже. Количество усов, выбрасываемых вверх, сократилось, как и их активность. А молодая поросль не шла ни в какое сравнение с тем, что уже прижилось. Такое впечатление, что я виноград обрезаю. То, что выросло давно, словно одеревенело, зато молодые ростки можно шутя обрывать.

Так я и начал действовать — сначала срезаю верхушки, и тут же перехожу на корешки, успевая выдернуть одну — две ложоножки.

Не скажу, чтобы было легко. Знаю я эти лианы. Оставь хоть где-то кусочек корешка или веточку, и она снова прорастёт. Пусть и не сразу. Оттого работа быстрой не получалась. Приходилось тщательно проверять каждый удалённый корешок и в случае сомнения прижигать то место, из которого он извлечён, точечным касанием щупа с миниатюрным Факелом на его окончании. Понятное дело, что на пользу Воронову такие манипуляции не пойдут, и рост его резерва надолго застопорится, но он и так маг невеликих возможностей. И на другой чаше весов вовсе не мелочь, а его жизнь.

Я дважды требовал от Ивана подкачки, щёлкая в воздухе пальцами, и он мне её подавал, на удивление умело и в достойном количестве.

— Вроде всё, — разогнул я спину, с хрустом потягиваясь.

— Вроде? — с непонятной интонацией спросил Иван.

— Слушай, а ты в ведро заглядывал?

— Видел, что ты туда что-то сбрасывал, а что именно — не заметил.

— А ты посвети туда ярко. — посоветовал я в ответ.

Иван так и сделал, и отшатнулся, пытаясь скрыть гримасу отвращения.

В ведре просто клубился комок полупрозрачных обрубков, тщетно пытаясь соединиться в одно целое. Без привязки к чужой Силе получалось у него плохо.

— Я могу это сжечь?

— Не стану возражать, но сначала Воронову результат покажем.

— Почему я ничего до этого не видел?

— Они очень умело маскировались. Я слышал, что если чистый бриллиант бросить в воду, то его почти невозможно разглядеть. Тут примерно то же самое было.

— А как ты заметил?

— Я был первым в училище, — проигнорировал я его переход на «ты», — И командовал лучшим отделением. Нам все завидовали. Так что проклятий было много. Иногда по пять в день. Пусть и не таких изысканных, как это, но тем не менее.

От заклинания сна, полученного от своего мага, Воронов очнулся минут через десять.

Скривился, когда увидел, что я из него вытащил, и похоже, с трудом сдержал рвотный порыв. Да ладно. Это же не ведро глистов. Хотя, если воображение развито, то, пожалуй, похоже выйдет.

И да, я получил продолговатый конверт, в который даже не стал заглядывать, так как знал, что там.

А потом мы пошли вниз.

Самойлов нас заждался. Это можно было понять по останкам некогда запечённой утки, косточки которой он сейчас обсасывал, старательно собирая с них последние волоконца мяса.

Знакомить купца с фельдфебелем пришлось мне.

Занятное зрелище! Оба посмотрели