Кодекс Охотника #40 - Юрий Винокуров

— Отлично, Сандр, давай ещё! — закатил глаза Михаэль.

Однако, он должен заметить, что вся эта шайка неплохо сражается. И это он даже не берёт во внимание Беллу и Илариона, которые занимаются уничтожением всех подряд в огромных количествах.

Люди старались и выкладывались на полную. Михаэль мог сейчас спокойно вмешаться, создать ещё несколько заклинаний или, на крайний случай, принять свою секретную кровавую форму и устроить здесь настоящий Армагеддон. Такой, чтобы находившиеся здесь твари, изголодавшиеся тысячелетиями, в ужасе убежали обратно.

Однако он прикинул, что это будет немножко несправедливо. Ведь люди действительно неплохо воюют. Да и его вмешательство, как ему кажется, не совсем нужно. А значит, что? Правильно. Сидим и наблюдаем.

Примечательно то, что уже шёл второй час. И Михаэлю было интересно. А они вообще догадываются, что происходит? Или думают, что раны на их теле сейчас заживают сами по себе? Усталость не приходит просто потому, что она где-то заблудилась? Даже насморк, который был у троих гвардейцев Сандра, не мог испариться сам по себе. Возможно, они просто всего этого не понимают.

Михаэль, например, своей аурой и вниманием сейчас держал всё поле боя. Каждый, кто получал хоть какое-то ранение или уставал, был мгновенно исцелён. Эти действия подразумевали собой хитрый манёвр. Сандр явно охренеет, когда узнает, что его люди собственными руками смогли здесь всех уничтожить и успешно выполнить задание. Он потом ещё долго будет задалбывать их, чтобы они повторили нечто подобное, но у них просто так не получится.

Вот тогда Михаэль выдаст Сандру, что это он лучший полководец и будет долго тянуть с него прикол. Сандр наверняка будет злиться и психовать, и пообещает оторвать голову Михаэлю.

В общем, всё как всегда.

В один из моментов появились сразу четыре гидры, за что Михаэль уже был готов выписать премию Белле, потому что собрать в одном месте сразу четыре твари — это нужно уметь.

Он уже хотел вмешаться, но случилось непредвиденное обстоятельство. Или случай. Лучше сказать — катастрофа.

Открылся новый портал и оттуда выпал человек. Притом выпал он с большой высоты.

Михаэль даже не успел сообразить, что случилось, когда человек, вместо того, чтобы приземлиться на ноги, просто ушёл перекатом в сторону. Затем он медленно встал, небрежно отряхнулся и пронзительным взглядом обвёл всё поле боя.

Вот тогда Михаэль узнал Сандра, отчего ему стало немного страшновато.

— Бегите! Просто, мать его, бегите! — выкрикнул Михаэль людям Сандра.

Они не сразу поняли, почему он так кричит. Но на то была своя причина. Ведь количество алкоголя в крови Сандра сейчас было не меньше, чем в старом Бухиче. И Михаэль прекрасно знал, что сейчас произойдёт.

* * *

Ну, что я могу сказать. Так хреново мне не было уже давно…

Эти, конечно, постарались, ничего не скажешь. Чтобы я ещё хоть раз повёлся на слова двух старых маразматиков.

«По пять капель, по пять капель», — говорили они.

Нет, тут нужно понимать, Охотники реально много пьют. Вот только один момент, наверное, я не учёл. Друзья-то старые, а жизнь новая. И получается, это они ещё постарались, взяли, наверное, самое отборное пойло. Такое, что и Бездну отправит в аут на недельку. Ну, или Тёмную, по крайней мере. Хотя нет, мои мозги сейчас плохо соображают. Тёмная — это очень плохой пример. Её и бокал шампанского может подкосить. Или, по крайней мере, она делает вид, чтобы законно ко мне приставать.

Такс, открываем глаза и смотрим. Мы находимся…

Угу! Стены, стены, потолок. Это замок. То есть, меня вернули назад. Это хорошо, и даже очень замечательно.

Я, конечно, не против остаться в Многомерной, увидеть Анну и всех остальных, помочь Марии. Но в то же самое время у меня есть дела и здесь. И Катю я тоже не брошу.

— Проснулся, да? — прозвучал знакомый голос под боком.

Медленно поворачиваю голову и вижу Бухича.

— Это хорошо, что ты уже проснулся, — говорит он мне так, словно я дал ему какой-то ответ. — А то мы тут немножко переживали.

Я вздыхаю и пытаюсь снова вспомнить, что вчера, мать его, было. И это не самый лёгкий процесс, на самом деле.

Нет, какие-то смутные картинки есть… Я свою память, наверное, быстро восстановлю, это для меня вообще-то норма.

Нужно понимать, что мы, Охотники, ну очень весёлые ребята. Но в то же самое время мы Охотники. И вот прям полнейшую дичь творить мы даже в состоянии полной невменяемости не будем. Никогда такого не было и никогда не случится. Не будет такой ситуации, чтобы, к примеру, Охотнику понравилась какая-то женщина, и он пошёл силой добиваться её расположения, при этом применяя эту силу, скажем, против её близких. Есть вещи, которые никогда не поменяются, ведь строки Кодекса намертво выдолблены в наших душах. А потому я не переживал, что мог учудить прям что-нибудь очень неприятное.

— Сильно я вчера погудел, да?

— Ой, очень, — кивает Бухич с явной довольной физиономией.

— Сегодня будет стыдно?

— Да нет, — отвечает он мне. — Почему должно быть стыдно? Я вот так вот живу уже…

— Ой, всё! — перебиваю его, не давая договорить. Быть таким, как Бухич, мне точно не хочется. — Я так понимаю, замок отбили и энергией накачали. Я прав?

Задаю новый вопрос, который меня интересовал, потому что будет очень неприятно, если, скажем, Михаэль свалил отсюда пораньше, а моим не хватило сил.

За это, кстати, я больше всего переживал, что из-за моего состояния кто-то мог пострадать, из-за того, что я не оказался вовремя на месте. Но, с другой стороны, каждый взрослый человек знал, на что он идёт. У воинов не бывает нянек, которые будут бегать по полю боя за ними и подтирать сопли.

Как же у меня болит голова…

— Ладно, мне нужна срочная медитация. Мелкий, ты здесь?

— Штаа…? — раздаётся слабый и измученный голос Шнырьки.

Следом появляется сам Шнырька. И я понимаю, что, кажется, ему тоже наливали. Вид у него был такой, словно он уснул на трассе в тот день, когда происходила обкатка КамАЗов. И все они проехались по нём.

— Понял, мелкий, не сегодня. Ладно, иди отдыхай!

— Шшш-шшпа-ши-бо, Шандр… — едва-едва выговаривает слова Шнырька.

— Так, Бухич, — поворачиваюсь я к нему. — Давай конкретику. Что, мать его, вчера произошло? И произошло ли вообще хоть что-то? — задаю окончательный вопрос ему, на который хочу услышать ответ.

Конечно, есть вариант, что вообще