Кинноте. Золотая Бабочка. Пробуждение - Екатерина Алферов
— Это благодаря вам, сенсей, — она на мгновение замолчала. — Не только потому, что вы спасли меня тогда. Вы показали, что даже самые страшные изменения можно обратить во что-то хорошее.
Я посмотрела на свои руки — белый композитный материал, идеальные механические суставы. Когда-то я видела в них проклятие. Теперь это были инструменты помощи другим.
— Знаете, — продолжила Мэй тише, — многие из тех, кого вы вытащили, тоже нашли своё призвание. Рюдзи рассказывал мне о девочке, которая теперь работает в службе психологической поддержки для жертв принудительной кибернетизации.
— Да, я слышала, — кивнула я. — А тот мальчик, что был в лаборатории с тобой, стал юристом. Специализируется на правах киборгов.
Мэй отпила свой чай — обычный человеческий жест, который я больше не могла повторить, но почему-то это больше не вызывало горечи.
— Как думаете, сенсей, — она подалась вперед, — мы сможем что-то изменить? По-настоящему изменить? Чтобы людей не считали за скотов, а киборгов за мебель?
Система услужливо подсчитала статистику:
[Анализ тенденций за год]
[Рост обращений в правозащитные организации: +47%]
[Новые законопроекты о правах киборгов: 3]
[Общественное мнение: смещение к позитивному]
— Уже меняем, — ответила я. — Каждый спасённый человек, каждый разоблачённый преступник, каждая предотвращённая трагедия — это маленький шаг к лучшему миру.
— Как в той поэме, которую вы нам читали в школе? О капле, точащей камень?
Я улыбнулась. Даже с механическим лицом эта улыбка получилась искренней:
— Именно. Только теперь мы не просто капли — мы река. И нас становится всё больше.
Через окно кафе был виден величественный силуэт станции Сарутахико — тысячи огней, множество уровней, миллионы жизней. Где-то там, в тени этих огней, работала наша сеть, защищая тех, кто нуждался в защите.
— Кстати, сенсей, — Мэй достала из сумки маленький бумажный сверток. — Я нашла это в библиотеке. Подумала, вам будет интересно.
Это оказался старый сборник хайку — такой же, какой был у меня в школьные годы. Я осторожно взяла книгу механическими пальцами:
[Анализ объекта]
[Бумага: возраст ~50 лет]
[Состояние: хорошее]
[Обнаружены пометки на полях]
От книги веяло старой бумагой и временем. Мои сенсоры различали микроскопические частицы пыли, въевшиеся в страницы, следы множества прикосновений. История, запечатлённая не только в словах, но и в самой материи.
— Помните, как вы говорили, что в каждом стихотворении скрыта целая вселенная? — Мэй улыбнулась. — Теперь я понимаю, что вы имели в виду. Иногда самые важные изменения начинаются с маленького семени — как строчка в стихах или решение одного человека поступить правильно.
Я провела пальцем по строчкам. Сенсоры различали каждую шероховатость бумаги, каждую выпуклость типографской краски. Другое восприятие, но суть оставалась той же — красота момента, пойманная в словах.
— Знаешь, что самое удивительное, Мэй? — сказала я, закрывая книгу. — Даже став киборгом, я не перестала видеть эту красоту. Просто теперь я вижу её иначе. В коде программ, в точности механизмов, в геометрии силовых полей. И особенно — в храбрости таких, как ты, кто не сдаётся даже в самых тяжёлых обстоятельствах.
Мэй встала, собираясь уходить:
— У меня скоро лекция. Но знаете, сенсей… Может быть, нам всем нужно было пройти через это, чтобы понять главное — неважно, из чего сделано твоё тело, важно, что у тебя в душе.
Я кивнула, наблюдая, как она уходит. Моя бывшая ученица, а теперь — часть нового поколения, которое будет менять этот мир. В конце концов, разве не этому я всегда хотела научить своих учеников — видеть возможность изменений и иметь смелость эти изменения осуществлять?
Система зафиксировала небольшое повышение температуры процессора — мой эквивалент гордости и надежды на будущее.
* * *
После встречи с Мэй я не вернулась сразу в бункер. Вместо этого поднялась на смотровую площадку верхнего уровня станции. Отсюда открывался вид на бесконечное космическое пространство, усеянное звездами. Система автоматически начала анализ:
[Панорамное сканирование]
[Видимость: 98%]
[Обнаружено: 2,347 звёзд]
[Распознано: 156 созвездий]
Космос раскинулся бесконечным полотном — чёрный бархат, расшитый серебряными нитями звёзд. Мои сенсоры различали спектральные классы каждой звезды, превращая поэзию пространства в точные научные данные.
Сквозь прозрачный пол смотровой площадки были видны уровни станции — как годовые кольца гигантского космического древа. Система отмечала потоки энергии, движение транспорта, пульсацию жизнеобеспечения.
Когда-то я приводила сюда своих учеников, чтобы показать им красоту космоса и вдохновить на написание стихов. Теперь мои улучшенные оптические сенсоры различали каждую деталь с невероятной чёткостью — от мельчайших астероидов до едва заметных вспышек двигателей проходящих кораблей.
Я прислонилась к перилам смотровой площадки, чувствуя вибрацию станции через свои тактильные сенсоры. Семь месяцев назад здесь же я принимала решение возглавить нашу организацию. Тогда это казалось временным решением — пока не найдём кого-то более подходящего. Но постепенно я поняла: моё сочетание педагогического опыта и кибернетического тела делало меня именно тем лидером, который был нужен.
[Анализ личностных изменений]
[Сравнение с базовыми параметрами]
[Интеграция новых поведенческих паттернов]
[Статус: стабильный рост]
Коммуникатор тихо пискнул, принимая очередной отчёт от патрульных групп. Я позволила системе обработать данные в фоновом режиме, продолжая смотреть на звёзды. Забавно, как изменились мои приоритеты — раньше я проверяла домашние задания, теперь координировала спасательные операции.
Каждый день система в моём теле фиксировала изменения — новые поведенческие паттерны, адаптированные протоколы, интегрированные боевые схемы. Но за всей этой механикой оставалось что-то неизменное — стремление защищать, учить, вести за собой.
— Я думала, найду вас здесь, сенсей.
Я не обернулась — мои сенсоры уже опознали Акико по характерному ритму её шагов.
— Встреча с Мэй прошла хорошо? — спросила она, становясь рядом.
— Да. Она… выросла. Все они выросли.
— Как и вы, — Акико слегка улыбнулась. — Помните, какой были, когда только пришли к Хидео в первый раз?
— Я была потеряна, — признала я. — Застряла между прошлым, которое не могла вернуть, и будущим, которого боялась.
— А теперь?
Я подняла руку, позволяя звёздному свету играть на композите, которому Хидео придал более естественный для кожи цвет:
— Теперь я понимаю — иногда нужно потерять всё, чтобы найти своё истинное призвание. Я думала, что перестала быть учителем. Но на самом деле просто стала учить другому — как сохранить человечность в мире, где грань между