Отцовские земли - Наиль Эдуардович Выборнов

– Он ведь даже за разбойниками сам охотиться выходил, – продолжил наместник. – Для него на людей охота, битва, была гораздо интереснее охоты на зверя. И дрался всегда в первых рядах. Так что, все так или иначе закончилось бы его смертью, а потом бояре между собой перегрызлись бы. Мы для Пяти Княжеств большое благо сделали.

Еще два года назад я был абсолютно мирным человеком, более того, занимался я не войной и убийствами, а наоборот лечением людей. И учился я спасать их, а не убивать. Но потом, после смерти матери, тяжелых ран, полученных от волкулака, я начал свое обучение. И, судя по тому, что я до сих пор жив, достиг в нем немалых успехов.

Неужели отец действительно был одержим войной? Он ведь не только нападал, он еще и защищался. И скорее всего, он желал объединить под своей рукой несколько княжеств и сделать их действительно сильным государством. Да, он воевал ради серебра в Молдавии, он вывез оттуда кучу мастеров и привез большое количество драгоценного металла, из которых и стал чеканить свои рубли. И эта, вроде бы чужая война, тоже послужила делу усиления Пяти княжеств. Когда ты делаешь свои собственные деньги, это делает тебя гораздо менее зависимым от соседа.

Тяжело это, рассуждать о человеке, которого ты совершенно не знаешь. Но ведь при этом я самим фактом появления на свет обязан великому князю Кириллу. И я пользуюсь его наследством, пусть никто толком и не признал его наследником. Если не считать, конечно, нескольких бояр, да одного наместника.

А не одержим ли я сам войной? Не желаю ли я для себя славы и признания?

Но я ведь последние два года думаю не только о том, где бы подраться, у меня было много другой головной боли: я думал о том, чем бы накормить дружину, где разместить ее на постой, ну и о том, чтобы все были целы. Да, я понимаю, что как только мы объединим Пять Княжеств под моей властью, начнется еще одна война, за мелкие княжества, которые расположены между Литвой и нами. Но начнется она не потому, что я так хочу, а потому, что нам нужно расширяться. И не ради власти, а для того, чтобы стать такой силой, которая могла бы грозить соседям. А когда ты можешь грозить соседям военной силой, это значит, что к тебе никто не сунется просто так.

Взять даже тех же татар. Отец мой разбил их и больших набегов не было уже много лет. И все именно за счет того, что ему удалось собрать в своих руках большую силу, заручиться союзниками. Не были бы Пять Княжеств едины, так они пали бы, как Воронежское. И тогда не было бы ни меня, ни наместников, ни жителей множества деревень и городов. А была бы выжженная земля, да шеренги невольников, которых повели бы в татарские земли и заставляли бы работать до изнеможения.

Да и усиления Литвы допустить нельзя. Стоит им захватить и переварить мелкие русские княжества, как они очень быстро решат, что и с нами можно разобраться. Я удивлен, что гонцы до сих пор не принесли вестей о том, что литовцы двинулись на восход. Сейчас ведь самое удобное время, когда единственный их серьезный противник погряз в междоусобной войне и дрязгах.

Но, наверное, у них тоже есть какие-то проблемы, из-за которых они не могут начать покорение этих земель. Впрочем, как только мы его начнем, проблемы наверняка рассосутся сами собой. Ничто не объединяет людей так, как общий враг, а врагом будем именно мы.

А еще я, как и отец, всегда иду в битву в первых рядах. Рискуя своей жизнью наравне с остальными дружинниками. Но назвать это чем-то плохим у меня язык не поворачивается. Битвы стали неотъемлемой частью моей жизни, и ничего уже с этим не поделаешь. Если встал на путь воина, с него уже не свернуть.

Да, я могу получить увечье или вообще погибнуть в бою. Свежий шрам на щеке напоминает об этом, чешется. Но хорош же я буду, если ни с того, ни с сего начну прятаться за спинами своих воинов. Сейчас они уважают меня, потому что мы все делим поровну: дорогу, безвкусное варево из крупы и сушеного мяса, битвы. Но стоит мне решить, что моя жизнь важнее, чем их, и это уважение быстро пропадет.

Но как же хорош наместник. Как ловко он заставил меня усомниться и в своем пути, и в отце. Теперь я начинаю понимать, почему он стал главным из заговорщиков, как сумел убедить остальных в необходимости такого шага. Он ведь и им наверняка то же самое говорил…

– Ты не прав, – ответил я. – Отец думал не о войне. Он думал о своем народе, о том, чтобы Пять Княжеств были по-настоящему сильными. Сложи оружие, не губи своих людей. Ты уже сам признался, что участвовал в убийстве моего отца, – и обратился уже к воинам. – Есть среди вас такие, что после такого хотят служить этому человеку?

Из оставшихся неполных четырех десятков вперед никто не вышел. Это подтвердило мое мнение о том, что это были не обычные воины, а ближайшие дружинники. Может быть, даже та самая боярская дружина, которая подчинялась ему до того, как он стал наместником. Да, было неприятно, но ничего особо страшного в этом в общем-то не было.

– Хотите умереть за убийцу и предателя? – проговорил я, чтобы не потерять лицо. – Ваше право. Да будет так.

– Тогда поединок, – сказал мне наместник. – Ты и я прямо здесь. Под оком богов. До смерти.

Поединок? А почему бы в самом деле и нет? Одного наместника я уже убил на поединке, почему бы не сделать это со вторым? Хотя, я ведь собирался брать его живьем, чтобы показательно казнить. Это будет не так уж и просто. Но сдаваться он все равно не собирается, так что драться ведь придется.

Сзади послышалось покашливание, я повернулся и увидел, как боярин Лука качает головой. Что он, боится, что я не смогу победить наместника? Или на то есть какая-то другая причина? Впрочем, о ней я узнаю позже, а пока следует