Техника игры в блинчики - И. А. Намор
…А девятнадцать лет назад ту же роль сыграла для большевиков эсерка Фанни Каплан. Полуслепая… полубезумная…
«Ну, надо же…»
Очередная, на этот раз еще не прикуренная, сигарета смялась в руке Степана. Табачные крошки просыпались на стол, прилипли к ладони, но Матвеев не обращал внимания на досадные мелочи.
Он судорожно пытался вычислить ту самую «ключевую» точку, воздействие на которую способно поднять на дыбы «советского медведя». И не находил. Все предположения при ближайшем рассмотрении оказывались более или менее безумными.
«Покушение на кого-то из командиров Экспедиционного корпуса? Не вызовет достаточного резонанса. Реакцию в СССР можно в расчет не брать – для Европы оправдание слабое, а легитимизировать „закручивание гаек“ товарищам придется».
Матвеев снова потянулся за сигаретой, попутно чуть не опрокинув пустую чашку, и, словно опомнившись, попросил официанта принести еще кофе…
«Да-да – целый кофейник и бисквит. Самый сладкий, что у вас есть. Или как он здесь называется?»
«Нет. А что, если основной целью должен стать так называемый collateral damage[44] – внешне совершенно нелогичные жертвы, случайные некомбатанты, не вовремя оказавшиеся на линии огня террористов? Но тогда это должны быть фигуры соответствующего масштаба – политики, деятели культуры, какие-нибудь представители Красного Креста или еще каких гуманитарных организаций».
Машинально отщипывая кусочки от не слишком свежего и уже изрядно подсохшего бисквита, Матвеев макал их в чашку и методично закидывал в рот, не замечая, что уже несколько капель кофе сорвались вниз, к счастью попав не на брюки или пиджак, а на салфетку, так и оставшуюся лежать у него на коленях.
«Самое страшное, что предотвратить подобный теракт мы не в силах. Ибо не обладаем достаточной информацией, да и сил у нас не так много. Но просчитать возможный вариант развития событий обязаны».
Да, мысль выглядела интересной и многообещающей, и сэру Энтони она должна понравиться…
4. Конспиративная квартира НКВД СССР в Мадриде, Испания, 13 января 1937 год, поздний вечер
В просторной комнате, судя по всему, служившей прежним хозяевам гостиной, за круглым обеденным столом сидят трое мужчин. Один из них, полноватый с несколько обрюзгшим лицом и глубокими залысинами над высоким морщинистым лбом, уже не молод. Год назад ему исполнилось сорок, и он вполне чувствует свой возраст. Двое других находятся в самом расцвете сил. Высокому блондину с очень простой славянской внешностью лет двадцать пять, хотя, возможно, и чуть больше. Худощавому брюнету с узким жестким лицом, скорее всего, около тридцати. Они – коллеги, и даже самый молодой из них знает других не один год, но здесь, в Испании, называют друг друга вымышленными именами. Они не понаслышке знают, что такое дисциплина и прекрасно понимают, чем может для них закончиться любое «баловство».
– Что с делом товарища Марти? – спрашивает, распахивая окно, старший.
В комнате накурено, и чаю за время «рабочего совещания» выпито немерено, но не все вопросы еще решены и не все дела переделаны.
– Тут такое дело, Николай Карлович, – блондин бросает взгляд на потухшую трубку, зажатую в крепкой рабочей руке, и со вздохом откладывает в сторону. – Есть слух, что товарища Марти убили люди Интеллигента. Группа хорошо законспирирована и, опять же по слухам, сформирована лично сукой Фишер[45]. Ищем, но результата пока нет.
– Нет, – кивает Николай Карлович. – Слухи… А кроме слухов? Плохо ищем, Петя! Очень плохо!
– Ищем хорошо, – возражает блондин, без робости встречая волну начальственного гнева. – Но у них там, Николай Карлович, тоже не сопляки собрались. Кое-что умеют не хуже нас и в наших же «университетах» учились. Так что упрек не принимаю. Ищем, а то, что не нашли пока, так было бы легко, зачем бы мы нужны были? Зато мы вычислили их информатора в штабе интербригад.
– Кто это «мы»? – сразу же оживляется брюнет. – Мы – мы, или еще кто, со стороны?
– Товарищи из военной контрразведки… – объясняет Петя, удивленный «энергией» вопроса.
– Кто именно? – давит брюнет.
Его интерес настолько очевиден, что Николай Карлович поднимает бровь. Делает он это красиво, можно сказать, аристократично, но участникам разговора сейчас не до эстетических изысков.
– Луков и Готтлиб, – блондин и сам, видимо, недоумевает: что же могло так зацепить брюнета в этом пусть важном, но все же рядовом деле?
– Взяли? – подается вперед брюнет.
– Информатора-то? – нарочито тянет нервы Петя.
– Нет, семафор! – обрезает брюнет, глаза его становятся прозрачными и холодными, как тонкий речной лед, и такими же как этот неверный лед – опасными.
– Не взяли, – сдает назад Петя. – Ждут приказа от…
– Вот что, Петя, – неожиданно встает из-за стола брюнет, – беги-ка ты скоренько в штаб, и скажи, что имеется строгий приказ Никольского «остановить любые действия». Любые! – кладет он раскрытую ладонь на столешницу, не разрывая, впрочем, зрительного контакта с Петей. – Все заморозить, засекретить под ноль и передать лично мне. Письменный приказ я привезу утром. Не обижайся! – добавляет он спустя мгновение. – Но идти надо сейчас. Нам этот информатор – живой и невредимый! – так нужен, что и сказать тебе не могу. Иди, а?!
Блондин бросает удивленный взгляд сначала на брюнета, потом на Николая Карловича, едва заметно кивнувшего, пожимает плечами и выходит из комнаты.
– Ну и что ты задумал? – спрашивает Николай Карлович, когда за Петей поочередно закрываются две тяжелые двери.
– Новый командующий собирается посетить фронт у Саламанки… – брюнет наклоняется вперед и смотрит пожилому в глаза.
– Рискуешь, Федя, – качает головой Николай Карлович. – Если с командармом, не приведи господь, что случится…
– Прикроем, – брюнет по-прежнему смотрит собеседнику в глаза. – Ты это видел?
Он медленно, словно смакуя, извлекает из кармана пиджака и кладет перед Николаем Карловичем сложенный вчетверо лист бумаги.
– Ну, и что я должен был видеть? – Николай Карлович разворачивает бумагу, читает, снова складывает и кладет перед собой, прихлопнув тяжелой ладонью. – Н-да… замысловато и крайне рискованно, но если получится… Интеллигент… – качает он головой. – Да, тут по гроб жизни не отмоешься… Но риск, риск…
– Кто не рискует, тот не спит с королевой! – улыбается брюнет и, получив свою бумагу обратно, прячет ее в карман. – И пусть не говорят, что одним выстрелом двух зайцев не бьют. Еще как бьют! Только умеючи.
5. Кайзерина Альбедиль-Николова, Эль-Эспинар, Испания, 13 января 1937 года, полдень
С утра было солнечно, но к обеду нагнало ветром туч, а там и заморосило вдруг, обещая лить долго и уныло. И сразу же заныло плечо…
«Н-да, баронесса, не носить вам больше открытых
