Хранитель миров. Книга 1 - Андрей Вячеславович Шевченко

отравление делом его рук, Одборг не пострадал бы — ну, к примеру, в нужный момент вышел бы в сортир или ещё куда. Значит, нашлась ещё какая-то третья сила, чьи мотивы и устремления пока не понятны, зато методы у неё похлеще, чем у ситгарского короля. Пожалуй, Ниалу не следует торопиться ссориться с Юловаром. Правители двух самых сильных государств совместно наверняка смогут противостоять неведомой третьей силе, которая осмелилась покуситься на жизни двух десятков высших церковников.

Глава 20

Архиепископ Одборгский, предстатель Единого на земле окинул хмурым взглядом подвальное помещение, где по традиции проходили конклавы. Главный собор Мироттии представлял собой монструозное здание с высоченными потолками, расписанными картинами и украшенными красивыми фресками, рассказывающих прихожанам о благах, даруемых людям Единым. В отличие от верхней части собора, его подвалы были сродни настоящей тюрьме: вечная сырость, неистребимый запах плесени и чего-то давным-давно протухшего, вечная полутьма, которую едва-едва разгонял свет от дымных факелов и масляных ламп, и абсолютное отсутствие каких-либо украшений. И кому взбрело когда-то в голову проводить конклавы именно здесь?

Прежний владелец титула архиепископа Бронкурского, преставившийся в том месяце, явно был приверженцем тех же взглядов, что и фанатик-Бронкур, нашедший свою гибель под стенами Тирогиса. То есть, вёл нарочито аскетичный образ жизни, при этом истово по многу раз в день молясь Единому — явно намереваясь своим праведным поведением произвести впечатление на прочих членов конклава и в итоге занять место предстателя. Одборг мысленно усмехнулся — наверное, Бронкур перестарался с аскезой, вот и помер от вскрывшейся язвы в желудке. И не будь он таким же упёртым фанатиком, как и его предшественник, маги смогли бы поставить его на ноги за пару часов. Но глупец решил показательно помучиться… ну и добился только того, что его уложили к красивый гроб и закопали под песнопения монахов. А теперь на конклаве будет избран новый архиепископ Бронкурский.

Кандидатур было две, и обе Одборгу не нравились по разным причинам. Дорбон — настоятель монастыря святого Иезуна Мироттийского был продолжателем бронкурских традиций. При нём мироттийская церковь останется погружена в неистовое мракобесие и фанатизм, а сейчас нужны умные руководители, могущие пойти на нарушение традиций во имя спасения мира от демонов. Дорбон таковым точно не являлся, но у него большая поддержка среди мироттийского епископата. Граф Челлинт был совершенной противоположностью Дорбону — человек светский, он получил должность прелата вот уже лет десять назад и продвигал среди мироттийских монахов учение о дуализме добра и зла, что, по мнению Одборга весьма отдавало ересью. Граф на посту архиепископа легко может пойти на нарушения традиций и даже изменение устава — он к тому постоянно призывал, вот только остановить его на этом пути станет чрезвычайно тяжело. Как бы Мироттийская церковь при графе Челлинте не впала в иную плоскость фанатизма.

Но как ни крути, прелат был куда предпочтительнее замшелого настоятеля — с ним хотя бы можно договориться о совместных действиях, в том числе и с магами. Не будь оба последних Бронкура столь упёртыми болванами, уже давно позвали бы магов, и те привели бы подвалы собора в нормальный вид. И Одборгу не пришлось бы сидеть здесь, постукивая зубами от холода. Архиепископ припомнил тот день, когда его отлучили от сана, а Ситгару объявили интердикт. Тогда он сидел в этом же помещении — разве что не во главе стола, и точно так же проклинал нарочитую аскетичность хозяев.

— Похоже, с каждым годом собор становится всё холоднее и неприветливее, — буркнул себе под нос Одборг, чувствуя, как внутренняя дрожь сотрясает его с головы до пят.

А может, это не промозглый воздух, а всего лишь нервы? Ведь сегодня две трети из присутствующих здесь умрут. И об этом знает только он, Одборг. Архиепископы и патриархи из всех земель и государств цивилизованного мира сегодня собрались здесь, чтобы выбрать и утвердить нового главу мироттийской церкви и после этого вынести общее решение конклава о дальнейшей политике церкви в отношениях со светскими властями. Оба вопроса были взаимосвязаны. Станет главой Дорбон, конклав начнёт вставлять палки в колёса той тележке, на которой король Юловар пытается вывезти груз проблем. Изберут Челлинта — королю Ситгара станет легче вести дела с Мироттией, а значит, и с остальными государствами. То есть, Челлинт должен выжить после отравления.

Архиепископ Одборгский мысленно попросил прощения у всех тех, кто пока дышит, мыслит и полон надежд и чаяний, но через полчаса-час станет безразличным ко всему мертвецом. Несмотря на то, что яд в подвальное помещение будет принесён не им, Одборг чувствовал себя убийцей — ведь именно по его слову был назначен список будущих жертв. Но что поделать — жизни десятков и сотен тысяч людей зависят от того, насколько церковь сумеет поладить со светскими властями и подчиниться им в тяжкий час испытания. Сейчас конклав представлял собой разрозненные группки, большинство которых объединяло то, что они истово не хотели верить в неминуемую кончину Единого. А также были те, кто ещё более истово не желал принять новую церковную доктрину: что Единый — это голем и всего лишь пророк Бога на земле, а не сам Бог. В общем, в конклаве царили разброд и шатание. Особенно это усугублялось тем, что Единый совсем прекратил отзываться на любые молитвы.

Архиепископ окинул взглядом собравшихся, отметив, что расселись члены конклава не по устоявшимся традициям, а по интересам. Придерживающиеся прежней доктрины скучковались в дальнем углу, колеблющиеся или представители малозначимых государств расположились посередине, а вокруг Одборга собрались его сторонники. Тем лучше — он проследит, чтобы его сподвижники не успели съесть слишком много отравленной пищи, когда наступит время для традиционной лёгкой трапезы и глотка вина.

Одборг поднялся и, чувствуя, как его потряхивает от сырости и промозглого воздуха, начал собрание.

— Братие! Лучшие среди равных! Мы собрались здесь по важному поводу: сегодня у мироттийской церкви должен появиться хозяин. Тот, кто заботится не только о душах прихожан, но и будет славен стоящими делами. Тот, кто заботится не о внешнем и не производит впечатление, на деле оставаясь глух к нуждам людей и самой церкви. Тот, кто способен в тяжёлый час грядущего испытания повести за собой в бой не только боевых клириков, но и сподвигнуть на это прихожан.

Архиепископ обвёл взглядом присутствующих. Без сомнения, все поняли его посыл — старину Дорбона аж скривило от ненависти, а прелат лишь еле заметно улыбнулся и слегка кивнул. Одборг продолжил:

— И выбор нового архиепископа Бронкурского