"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 - Алекс Войтенко
Я мысленно усмехнулся. Модест Фёдорович был сначала учёным, и только потом обычным человеком. Хотя в эти времена почти все люди были такими: сперва работа, потом личное. Возможно поэтому такую гигантскую страну от разрухи и вытащили, считай, не имея ни мощных технологий, ни ресурсов. На голом энтузиазме.
– А как за неделю вы успеете? – удивился я, – там же, вроде, в ЗАГСе заявление должно месяц лежать, и только потом…
– Всё-то ты знаешь, – беззлобно подколол меня Модест Фёдорович, – неужто для себя уже справки наводил?
Но я-то был не двадцативосьмилетний домашний мальчик Муля, поэтому на подколку не отреагировал и сказал:
– Ну, а как же. Нужно всегда наперёд думать, чтобы не было, как у тебя сегодня.
Модест Фёдорович ответную подколку оценил, крякнул и ответил:
– Могли бы хоть завтра, но тут ещё есть один нюанс…
Он глубоко затянулся, выдохнул дым в форточку и сказал:
– Мы с твоей мамой ещё не развелись…
Опа! У меня от удивления аж глаза на лоб полезли:
– Почему?
– Да как-то незачем было, – пожал он плечами.
– А она разве согласится на развод? – спросил я.
– Почему нет? – поморщился Модест Фёдорович, – квартира на нас троих. Я её выписывать не буду. Ты свою долю тоже получишь. Таки я заставлю и пропишу тебя обратно. А после меня моя доля Маше достанется. Так что нормально всё будет. Квартира большая. Её разменять спокойно на две двушки можно будет.
Я очумело покачал головой и ошарашенно сказал:
– Ты так далеко смотришь… – а потом уточнил, – а как ты все эти бюрократические барьеры в ЗАГСе преодолеешь? Чтобы за неделю и развестись, и расписаться?
– Да у меня Володька, друг мой, немалую должность в Москве занимает, – с усмешкой пояснил Модест Фёдорович. – мы вместе на фронте были. Он меня под Гомелем на себе, считай, с поля боя раненого вытащил. А я его уже под Брянском вытаскивал. Так что куда он денется, поможет…
Я только глазами захлопал. Вот это да!
И тут дверь в квартире Пантелеймоновых открылась и оттуда выскочил Жасминов с перекошенным от злости красным опухшим лицом. В коридоре он закричал истерическим голосом, оглядываясь на дверь:
– Что мне уже и поссать выйти нельзя?! Нигде в советских законах не сказано, что человеку выйти поссать нельзя! Не имеете права!
Из комнаты ему что-то угрожающе заорал Григорий.
– Это что ещё за клоун? – тихо спросил Модест Фёдорович, когда Жасминов скрылся в сортире.
– Это певец, в театре работает, – пояснил я, – его по уплотнению к Пантелеймоновым подселили, так они теперь воюют. Комната-то проходная.
– Вот потому я и не хочу, чтобы Маша тут оставалась, – осуждающе сказал Модест Фёдорович, – и так у неё проблем сейчас выше крыши. А ей вообще-то надобно к предзащите диссертации готовиться. А не всей этой ерундой заниматься.
В этом я с ним был согласен.
– А вообще, ты тоже, Муля, подумай, – сказал вдруг Модест Фёдорович. – Ну, что ты сидишь тут, в этой конуре. Возвращайся. Твоя комната всегда тебя ждёт.
– У тебя сейчас молодая семья, медовый месяц, – неуклюже пошутил я.
Модест Фёдорович покраснел и от смущения, и от удовольствия:
– Маша мне всё рассказала. Спасибо, что защитил её, и меня, на собрании. И что поддержал в такую минуту. Я очень тобой горжусь, сынок, – он расчувствовался и обнял меня.
– Думаю, любой поступил бы так на моём месте, – аккуратно отстраняясь, сказал я.
И тут из сортира вышел Жасминов и сказал:
– Муля, что мне делать?!
– По поводу? – удивился я.
– Я не могу больше жить в таких условиях, – он кивнул на комнату Пантелеймоновых и жалостливо запричитал. – Понимаешь, ни выйти, ни зайти нельзя. Григорий орёт постоянно. Я каждый день домой, как на казнь возвращаюсь. Я так скоро сойду с ума, Муля!
– Ну это вам нужно в комитет обращаться, – задумчиво сказал я, – а вообще я не пойму, зачем вы на этот вариант согласились?
– Но я же не знал, что это чулан через проходную комнату будет! – всплеснул руками Жасминов и взмолился, – Муля, ну придумай что-нибудь! Ты же умный. Ты всем всегда подсказываешь, посоветуй и мне! Пропадаю!
Я задумался. Орфея я понимал прекрасно. Насколько и так тяжело жить такой вот коммуной, а тут ещё ходить через чужую комнату приходится, где живёт молодая семья. И это ещё ему повезло, что Лиля к нему толерантна, мягко говоря. А что было бы, если бы там жила женщина с таким характером, к примеру, как у Беллы?
– Думаю, если нужен выход из ситуации быстро, то тут есть только один правильный вариант, – задумчиво сказал я и спросил, – у тебя же нету блата, чтобы помочь?
– Муля, если бы у меня был блат, то разве я бы жил в этой кладовке? – печально усмехнулся Жасминов и покачал головой.
– Угу, – глубокомысленно покивал я и озвучил вариант, – тебе нужно жениться, Орфей. И этой площади будет недостаточно для проживания двоих.
В разговоре мы с Жасминовым постоянно переходили то на «ты», то на «вы», в зависимости от серьёзности темы.
– Но у меня нету невесты! – возмутился Жасминов. – Это же любить надо…
– Это может быть и фиктивный брак, – пояснил я, – пожениться, получить комнату побольше, пожить там какое-то время, а потом потихонечку развестись. И ты, и она получите отдельное жильё. А если ещё и ребёнок будет…
– Ну ты, Муля, и голова! – восхитился Модест Фёдорович, который всё это время внимательно слушал наш разговор. – Не знаю, в кого ты пошёл такой? Надя вроде не ахти, Адияков этот вообще какой-то недалёкий, раз профукал всё. А ты вот как…
– В деда, – коротко ответил я и Модест Фёдорович кивнул, удовлетворившись моим ответом.
– Муля, – Жасминов продолжал топтаться рядом, обдумывая мой совет. – А теперь тогда подскажи, где мне невесту найти?
– Орфей, – устало вздохнул я, – вот уж чего-чего, а это вообще не вопрос. Сколько из деревень
