Страх на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

Нынешний Туров — это здоровенный мегаполис, в котором, к моему удивлению, ещё и метро ухитрились проложить. Ни тебе крепостных стен, ни массивных ворот — всего, что я помнил из последнего посещения города. Разве что Припять осталась неизменной.

Разогнавшись по Припятскому проспекту на полосе для аристократов, я изрядно кайфанул. Даже светофоры не омрачили моё благостное расположение духа. И даже отвратительная погода западных регионов, которая резко контрастировала с приморским Фазисом. Здесь дул пронизывающий ветер, небо обложили свинцовые тучи, деревья полностью сбросили листву и покачивали голыми ветками. Река была мрачной и серой. Ощущалось приближение зимы. Не удивлюсь, если через пару-тройку дней выпадет снег.

Трасса отделяла меня от Пятиугольной площади, Рысиного Прайда и знаменитого Треугольника. Миновав речной порт, я свернул на перекрёстке и углубился в хитросплетение старых улочек, уводящих спорткар в тихие пригороды. Чем дальше я ехал, тем спокойнее становились дороги, ниже дома и уютнее атмосфера. Помпезность центра сменилась неторопливой респектабельностью.

Наверное, я мог бы перебросить Бродягу ближе к цели своего путешествия. Сэкономил бы время, причём основательно. Город немаленький, и я в пути уже тридцать пять минут. Но, знаете, иногда полезно собраться с мыслями. Выстроить в голове грядущий диалог, проработать всё до мелочей.

Остановившись перед коваными воротами дворянской усадьбы в самом конце неприметного тупика, я посигналил, привлекая к себе внимание.

Дурной тон, конечно.

Я ведь заявился без предварительной договорённости.

Забор, окружавший усадьбу, был высоким. Каменным, под старину. Грубая кладка, ощущение массивности и основательности. Камеру, однако, установить не забыли.

Несколько минут ничего не происходило.

Меня полностью игнорировали.

Пришлось снова посигналить.

Я утопил клаксон и держал его до тех пор, пока не отворилась боковая калитка, и на выложенный тротуарной плиткой пятачок не ступил сурового вида дядька с усами, как у молодых «Песняров». Дядька носил высокие, несколько старомодные сапоги, плотное чёрное пальто и одноручный меч у пояса. Голова воина оставалась непокрытой.

Направившись в мою сторону, этот персонаж небрежно постучал костяшками пальцев в стекло со стороны водителя. Лениво улыбнувшись, я опустил окно на несколько пальцев.

— Ты кто такой? — грубо поинтересовался дядька. — Чего шумишь? Знаешь хоть, чей это дом?

Во взгляде мужика — ноль уважения.

Перед собой он видел наглого юнца, потерявшего берега.

— Сбавь обороты, служивый, — обжёг я собеседника ледяным тоном. — Перед тобой барон Сергей Иванов. Передай своему хозяину, что нам нужно встретиться и переговорить. Прямо сейчас.

— Какой ещё барон? — сплюнул охранник. — Не знаем мы таких. Без предварительной записи…

Я врезал ему под дых прямо через дверцу спорткара.

Воин бывалый, но кого угодно можно застать врасплох.

Когда охранника перегнуло пополам, я левой рукой, игнорируя материальность автомобиля, ухватил его за свисающий ус и дёрнул ещё ниже, пригибая к земле.

— Ты как с господами разговариваешь, холоп? Решил, что у тебя девять жизней?

Мужика перекосило, он хрипел и пучил глаза, но я увидел, как правая рука инстинктивно метнулась к рукояти меча. Ай, как нехорошо. Руку пришлось перехватить, выкрутив мизинец и причинив невежливому привратнику ещё больше страданий.

— Русским языком тебе говорю: пошёл вон. Доложи обо мне графу. Барон Иванов. Он знает, кто я. И без шалостей, а то ляжешь тут. Навсегда.

Отпустив мизинец и ус, я позволил охраннику выпрямиться.

По логике вещей, надо было собраться с мыслями, трезво оценить обстановку и допустить, что я — действительно барон. Дорогая машина, барские замашки. Чёткое понимание, что я приехал по адресу. Но мужика понесло. В глазах полыхнула ярость, он обернулся к воротам и громко свистнул. Не забыв отступить на безопасную, по его мнению, дистанцию.

Ворота разомкнулись на две створки и с тяжёлым гулом, сопровождаемым гудением мотора, начали разъезжаться в разные стороны.

Из проёма выступил трёхметровый механикус.

«Витязь» последнего поколения.

Кто сказал, что в России не умеют делать шагателей? Плюньте в лицо этому идиоту. Вот он, турбированный красавец, броня идеально лежит на корпусе, вся гидравлика упрятана под щитками, движения мягкие и плавные. Фонарь глубоко утоплен в бронированные пластины. На одной руке коловрат, на второй — дисковая пила. Мощь в каждом шаге.

— А ну вылезай, щенок! — рявкнул привратник.

И для пущего эффекта рванул меч из ножен.

Пилот «Витязя» сделал пару увесистых шагов по плитке, нависнув циклопической тенью над моим спорткаром. Испугали ежа голой задницей.

— Вылазь, — повторил усатый, вращая налитыми кровью глазами. — Иначе расплющим в лепёшку прямо в машине.

— Как скажешь, — ухмыльнувшись, я взял с пассажирского сиденья свою любимую трость и прямо через боковую дверцу просочился наружу. Этот фокус усатому не понравился — он выставил перед собой меч.

— И вот я здесь, — делаю шаг к охраннику. — Что будешь делать?

Ответом послужил молниеносный выпад.

Воин бил на поражение, собираясь отсечь мне правую руку. Но попробуйте что-нибудь отсечь у тени или бесплотного тумана. Клинок легко прошёл сквозь меня, а потом мужик огрёб рукоятью меча в челюсть.

Бить я умею.

Мужик сразу потух и рухнул на колени.

Добавляю коленом в висок, переступаю через тело и приближаюсь к возвышающемуся над дорогой меху. Интересно, что это за плитка такая, что не крошится под массивными копытами шагателей? Ни трещин, ни выбоин. Красота…

— Отвали от моей машины! — гаркнул я.

Лица пилота я не видел из-за односторонней поляризации. Зато действия урода говорили сами за себя. Массивная нога, смахивающая на гидравлический упор с отростками «когтей», поднялась, чтобы обрушиться на капот «Ирбиса». Я успел сделать машину бесплотной, а сам отскочил на несколько шагов.

Махина «Витязя» развернулась и последовала за мной.

Сам напросился.

Выхватив из рукава метательный нож, я выполнил красивый и молниеносный бросок. Шагатель застыл с занесённой дисковой пилой, зубцы которой ещё несколько секунд продолжали вращаться.

А потом пилот умер.

Ведь нож, попавший в глаз, как известно, не способствует здоровью и долголетию.

Сделав труп и корпус меха бесплотными, я дождался звука упавшего клинка. Неспешно приблизился к обездвиженному и затихшему меху, наклонился, поднял нож и вложил обратно в чехол. Предварительно вытерев об одежду усатого. После этого сел в тачку, дал по газам и поехал вперёд, прямо через закрывающиеся ворота. Створки вошли в корпус спорткара, не причинив ему вреда. Ибо проницаемость.

Я погнал вперёд, по подъездной дорожке.

Особняк графа Новосильцева, серого кардинала Десяти Родов, возвышался в глубине благоустроенной территории, окружённый туями, террасами и прочими беседками.

Дорогу