"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 - Алекс Войтенко

– Все согласны? – спросил я.

– Это может быть и воспитатель детского сада, – предположила Наташа.

– И домохозяйка, – выкрикнула со своего места коротко стриженная девушка.

– Нет, домохозяйка не будет носить такой портфель, – заспорили с нею остальные, – это портфель на работу. Вот учитель младших классов может такой портфель носить, чтобы тетради помещались.

– Но учителя в школе не ходят в ситцевых платьях в цветочек! – начали спорить другие.

– Сельские учителя ходят!

– Отлично, – сказал я, прекращая спор, – Нина, ты кем работаешь?

– Я методист в отделе по контролю за репертуаром, – смущаясь, ответила она. От разбора её образа, у неё на щеках выступили красные пятна, но она держалась, разрываясь между негодованием от критики и интересом от разбора.

– Итак, ты работаешь методистом в Комитете по делам искусств СССР, то есть служащим главного учреждения культуры. Как должен выглядеть сотрудник Комитета? А особенно, если этот сотрудник – девушка?

– Носить костюмы! – сказала кареглазка (когда я уже, наконец, узнаю её имя? А то неудобно получается).

– Давайте я чуть усложню пример – шуточно парировал я. – Наша Нина категорически не любит костюмы!

– Я люблю! – пискнула Нина.

– А давай ещё сильнее усложним ситуацию, – подмигнул я ей, – у Нины принципиальная позиция: сотрудник-девушка не должна носить костюмы, и, кроме того, давайте предположим, что Нина очень хочет выйти замуж.

Все девчата прыснули от смеха, но заблестели от любопытства глазами.

А я продолжил:

– Итак, Нина – ответственный сотрудник Комитета, курирует репертуары театров и цирков, не любит костюмы, но хочет, чтобы её воспринимали серьёзно. А заодно хочет срочно выйти замуж, и ей надо не только не выйти из образа советского служащего, но и заинтересовать парня своей внешностью. Как это сделать?

Девчата притихли, задумались.

И тут подняла руку Наташа:

– Может, она наденет блузку и юбку. А на ноги – туфли на каблуках?

– Принято! – кивнул я, – это и строго, и женственно. Хотя и зависит от фасона. Но тут уж, я думаю, вы лучше разбираетесь. А если будет холодно?

– Шерстяное платье, лучше тёмного цвета, – подсказала девушка слева.

– А кофту можно?

– Это упростит образ… – загомонили девушки, а я добавил:

– Хорошо. Вижу, что основной принцип вы поняли. Я добавлю, что если Нина ещё и причёску сделает высокую, чтобы открыть свою красивую шею, то этим она добавит себе ещё баллов. Все эти хвосты и косички – несерьёзно.

Несколько девушек покраснели, так как они были с хвостами или косичками. Я дипломатично сделал вид, что не заметил.

Мы ещё долго разбирали их образы, потом я давал им основы брендирования, и, когда обед начал приближаться к концу, девчата расходились оживлённые, довольные. Спорили. Обсуждали занятие.

Я тоже был доволен.

Как потом сказала мне кареглазка, в Красный уголок к комсоргу не пришел никто.

Что и требовалось доказать.

А дома меня ждала Дуся. И была она сердитая:

– Муля! – возмутилась она, – это что такое?!

– Что? – спросил я.

– Это! – она обвела рукой опустевшую комнату.

– Моя комната, – ответил я.

– Я знаю, что это твоя комната! – рассердилась ещё больше она, – а где ковры тут были?

– А! Ковры, – кивнул я, – так бы и сказала. А то начинаешь тут…

– Муля! – сверкнула глазами Дуся, – не выкручивайся. Где ковры?

– Одолжил.

– Как одолжил?! – всплеснула руками Дуся, – Муля, ты знаешь, как сложно было Петру Яковлевичу их достать? Ты хоть понимаешь, какой это дефицит? А ты их одолжил! Говори кому, я пойду заберу обратно!

– Печкину и Ложкиной, – ответил я, наблюдая, как меняется лицо Дуси, – понимаешь. Дуся, они люди бедные, много на страну работали, никогда ничего лишнего не имели. Нашли друг друга, считай, на старости лет. В субботу у них свадьба, так я им одолжил ковры. Хотят комнату украсить, чтобы как у людей было. К Печкину из театра артисты же придут. Так что вот…

И я для аргументации развёл руками.

Глаза у Дуси затуманились.

– На старости и замуж? – удивилась она, но от её былой воинственности не осталось и следа, – а сколько этой Ложкиной лет?

– Точно не знаю, – пожал плечами я, – но волосы у неё седые… были, пока она не встретила Петра Кузьмича. А сейчас у неё локоны, крашеные такие. А вот Печкину через два года на пенсию. Так что думаю, они где-то ровесники.

– И не побоялась же она замуж на старости пойти? – удивилась Дуся, – боязно же. А вдруг человеком плохим окажется?

– Жизнь, Дуся, даётся один раз, – сказал я, – и прожить её надо правильно. Вот, к примеру, была у меня одна знакомая. Всю жизнь тяжко так проработала, маляром на стройке. И была у неё мечта – увидеть море. Хотя бы на минуточку, так она хотела войти в него, погладить волны. Ей от работы путёвки предлагали, но она всё откладывала. То дорого, то времени нет, детей же растить надобно, то ещё какие-то причины находила. Причины же всегда найдутся, Дуся. А потом состарилась, скрючилась, села у дома на лавочке, посмотрела на свои распухшие от работы руки и заплакала. Говорит, скоро уже помру, а моря за жизни так и не увидела никогда. Ну и разве это правильно?

Дуся замерла. Взгляд её остекленел, глаза расширились.

На неё мой рассказ произвёл такое впечатление, что больше за ковры она меня не ругала и про то, почему вчера на ужин не пришел, и то забыла спросить.

Вот и хорошо.

Когда Дуся ушла, я решил вечер провести-таки с книгой. Это не граф Монте-Кристо, а просто безобразие какое-то! Стоит только мне засесть за книгу, как срочно всем что-то от меня нужно.

Надеюсь, что хоть сейчас меня оставят в покое.

И вот когда вместе с отважным Дантесом я как раз проник в ночной дом, тихо-тихо прокрался по скрипучим ступеням, как вдруг в дверь постучали.

У меня от неожиданности чуть чашка с чаем из рук не выпала.

Но что тут делать – отложил Дантеса и