"Фантастика 2025-167". Компиляция. Книги 1-24 - Алекс Войтенко

– Муля, – прохрипел Гришка с пола. – У меня беда.

– Да, Гриша, мне жаль, что так всё получилось, – посочувствовал соседу я.

– Не потому, – махнул рукой Гришка, – Лилька пошла тёщу с автобуса встречать…

– Опять, что ли? – удивился я.

– Угу, – душераздирающе вздохнул Гришка и пожаловался, – и главное, коварная такая, чтобы был повод вернуться, так она Кольку в деревню сперва забрала, якобы молочка козьего попить. А теперь обратно привезёт, и заодно сама приедет.

– Мда, – только я смог, что выдавить я, и озадаченно почесал бритый затылок.

Вот теперь уж начнётся. Под гостеприимным кровом коммунальной квартиры вот-вот соберётся весь серпентарий. Надо бы ещё Мулину маменьку, Надежду Петровну, позвать, как говорится, для колорита и полного счастья.

– Муля, что мне теперь делать? – с беспокойством спросил Гришка, – меня больше дежурить на заводе не пустят, я ещё эти отгулы не отгулял.

– Пусть сперва приедет, потом разберёмся, – обтекаемо ответил я.

Пока мы болтали, вернулись Жасминов с Герасимом. Последний держал в руках по бутылке водки. Ещё по одной торчало из его карманов. Явно Жасминов здорово перепугался, раз так расщедрился.

Гришка посмотрел на Герасима с уважением.

– А закусь? – озабоченно вспомнил Жасминов. – У меня есть только батон и бутылка кефира. Думал на завтра на утро оставить.

– На кой нам твой кефир, – скептически сказал Гришка, – водку кефиром запивать будешь, что ли?

– Да уж, здесь чой-то посущественнее надо, – глубокомысленно сказал Герасим и выставил все четыре бутылки на стол в ряд. Немного посмотрел и вытащил ещё одну из голенища сапога.

– Ого! – сказал Гришка счастливым голосом.

– У меня Дуся рыбных расстегаев вчера принесла, так ещё остались, – вспомнил я, – и сальтисон ещё есть.

– И ты молчал! – обрадовались мужики, – давай тащи всё, Муля, что есть!

Я никогда жадным не был, сбегал в комнату, и уже через пару минут стол был уставлен едой и бутылками.

Мы немного поспорили, где размещаться. У Гришки скоро должна была приехать тёща, а у Жасминова в чулане места мало, да и стола нету. У Герасима тоже чулан, к тому же бардак. А я к себе особо не приглашал.

И тут скотина Жасминов намекнул своим подлым, коварным голосом:

– Так у Мули же есть стол, а тёщи нету! – и посмотрел на всех так, словно получил Нобелевскую премию, – мы можем у Мули посидеть.

– Можем, – кивнул я, в душе ненавидя Жасминова, и злорадно добавил, – но только при одном условии. Когда завтра утром придёт Дуся, то скажешь, что это ты предложил. У меня и свидетели есть.

Улыбка Жасминова увяла. И все отвели глаза, и срочно перевели тему разговора. Дусю в коммуналке боялись похлеще Ложкиной. Поэтому вопрос отпал сам по себе, и мы культурно разместились у Гришки за столом.

Единодушно был сделан вывод, что когда приедет Гришкина тёща, то ничего страшного: она одна, а нас четверо, уж как-нибудь отобьёмся. Или убежим.

В комнату заглянул Печкин и сообщил строгим голосом, потирая руки:

– Наливай! Только быстро! Пока моя Варвара Карповна за уксусом к соседке ушла.

Гришка споро принялся разливать водку по стаканам.

– За чудесное воскрешение! – сообщил тост Печкин, и все выпили. Потом ещё выпили. И ещё…

Сидели хорошо, душевно, много разговаривали. А я всё никак не мог прийти в себя по поводу Ложкиной: метаморфоза превращения из злобной старушки в любящую невесту была столь стремительна, что я не выдержал и задал Печкину вопрос:

– Пётр Кузьмич, а как Варвара Карповна так ловко Гришкин труп оживила? Вроде и не врач она, а взяла и справилась.

– Так в Севлаге она работала, – отмахнулся Печкин, – на Колыме и не такому научишься, уж поверь, Муля.

Он хотел ещё что-то уточнить, но передумал. Дальше мы эту тему развивать не стали.

Разлили ещё по одной, выпили. Герасим отвалился самый первый и тихо дрых на полу, ровно на том месте, где был Гришкин труп.

А потом, когда Гришка с Печкиным тихо запели песню про коня, я тихо спросил Жасминова:

– Орфей, ты Москву хорошо знаешь?

– А то! – с гордостью сказал он. – Я москвич в восьмом поколении. А, может, и больше.

– А ты улицу Ленина знаешь?

Лицо Жасминова напряглось:

– А зачем тебе? С какой целью интересуешься?

– Да я там рядом проходил, мимо дома 61. И меня остановили люди из органов. Обшманали зачем-то и отпустили. Что там происходит?

– А ты разве не знаешь? – удивился он, – ты же тоже москвич.

– Москвич, – подтвердил я (Муля действительно был москвич, а вот я – нет).

– Там рядом, в одной из квартир, закрытый клуб находится, – с кривоватой усмешкой пояснил Жасминов. – у нас многие из театра его посещают. По средам и пятницам.

– Что за клуб? – не понял я.

– Для мужчин, – хихикнул Жасминов, – вот товарищи из органов и ловят посетителей. Статью за мужеложество никто не отменял.

Чёрт! Я чуть не хлопнул себя по лбу. Совсем забыл, что в те времена с этим боролись и было строго. Но зато хорошо, что я теперь причину знаю и смогу сходить забрать свёрточек. Вот только как пронести деньги, если они там всех проверяют?

– Надо на запивон ещё воды принести, – сказал изрядно захмелевший Гришка и с укоризненным намёком посмотрел на Жасминова, как на самого виноватого.

– Неа, я больше туда не пойду! – замотал головой Жасминов да так, что пряди волос аж выбились из причёски и разметались. От этого вид его стал ещё моложе и импозантней.

– А чё так-то? – удивился Гришка и поучительно добавил, – это я не могу. Я ранен. А Мулю неудобно отпускать, он меня от тёщи спас. Остаешься ты.

– И я не могу! – упрямо сказал Жасминов. – Там эти…

Он сделал волнообразное движение руками над своей грудью.

– Морские котики? – удивился Гришка и громко икнул.

– Неа, – опять замотал головой Жасминов, – девки.

– Что за девки? – моментально заинтересовался Гришка и даже про рану свою позабыл.

– Одна рыжая, – попытался сформулировать