КОМ-8 (Казачий Особый Механизированный, часть 8) - Ольга Войлошникова

— Тебе с твоими фонарями только деда Мороза и изображать! — раскритиковал его Витгенштейн.

— А чего я-то? Мы бы Илюху нарядили! А Айко Снегурочкой, она притворяться здорово умеет. Надо только песенку про ёлочку выучить?

— Что за песенка? — довольно равнодушно поинтересовалась Хотару.

— Специальная, новогодняя, — Иван подмигнул нам. — Кто песенку деду Морозу споёт, тому на новый год сладкие подарки полагаются.

— Да-а⁈ — хором воскликнули младшие лисы. — Так что же мы сидим? Надо срочно слова учить?

В общем, опять летели весело.

* * *

В Иркутске нас у самого трапа ждала великокняжеская «Победа».

— За подарками бы заехать, — Иван с сомнением посмотрел на тёмное вечерне-декабрьское небо.

— Велено никуда не заезжать, ваше высочество, — вытянулся шофёр. — Мария Иосифовна настоятельно просила безо всяких заездов.

— Эх, все уже в курсе! — расстроился Сокол. — Не выйдет сюрприза! И как я к семье без гостинцев явлюсь?

— Я думаю, их так впечатлят твои глаза, что об остальном они и думать забудут, — хмыкнул Петя.

— А по магазинам можно и завтра проехаться, — рационально предложил Хаген, и все с этим согласились.

И тем не менее, взойдя на крыльцо и миновав сени, открывая двери в тёплые комнаты, Иван не удержался и прогудел:

— Здра-а-а-авствуйте, детишки!

А там!

Барышни наши шелками шуршат, разнаряженные, словно на бал! Серго по лестнице прихрамывает в парадном мундире и во всех орденах. Тут же набежали няньки с детьми, прислуга, помощницы, маман вышла…

— Ничего себе, как нас встречают! — слегка растерялся Сокол… и тут же был схвачен Марией за руку:

— Не стой! Не стой колом! Дай, я тебя обниму! Ну всё, теперь беги переодеваться.

— Да что такое? — возмутился Иван. — Домой я приехал или как?

— Ты ещё спроси «князь я или не князь?» — усмехнулся из-за его спины Витгенштейн.

— Князь-князь! — замахали руками сёстры. — Приказ императорский! Живо бегите все, парадные мундиры ждут!

— А банька?.. — теперь в дверях застрял Пётр.

— Да какая банька! — возмущённо всплеснула руками Сонечка. — Очищением пройдитесь быстренько.

— А Хаген? — остановился уже я, готовый бежать в обратную сторону. — Он же магическими средствами не владеет!

Тут ко мне смогла пробиться сквозь всю эту толпу Серафима:

— Хаген, я уверена, два раза успеет душ принять, пока вы тут в дверях топчетесь! — Она обняла меня, вдохнула запах мундира: — Опять чужими странами пахнет! Ну пойдём скорее, я тебя хоть поцелую…

— Что за приказ-то? — спросил я, увлекаемый на нашу половину.

— Приём предновогодний для молодых ветеранов с семьями.

— Так недавно ж были?

— То для героев Дальневосточной кампании устраивался, а этот — для всех, там как-то разбили по возрастам. Мы слышали, представители от разных держав приглашены.

— И от побеждённых?

Как у нас говорят «прину́жденных к миру».

— Вроде бы.

С другой стороны, сейчас-то у нас войны с ними нет. Пусть посмотрят на тех, кто их геройски побеждал.

ПРИЁМ

Парадоксально, что в Москву мы летели на том же курьерском скором, который доставил нас из Бидара в Иркутск. Он стоял и ждал, когда мы явимся, такие красивые. А дальше был стремительный перелёт, во время которого мы делились последними новостями: мы — фронтовыми, девчонки — домашними и учебными, но в самую первую очередь, конечно — о нападении на усадьбу франков. Все они от этого рассказа разрумянились и сделались страшно воинственными и какими-то особенно красивыми. Особенно моя. Даром, что боевая магия у неё где-то на уровне начальных единичек, зато распознавание по высшему разряду! Всех, кто пытался под невидимостью к усадьбе прокрасться, распознала!

Отдельно я переживал за Марту. Вот кто совсем дара лишён, да ещё в отдельном доме. Спросил её.

— Во-первых, с нами была Даша, — благодарно кивнула в сторону княгини Багратион-Уральской Марта. И тут же посмотрела на меня хитро, аж ямочки на щеках проявились: — А во-вторых, у нас в мезонине стоит тяжёлый пулемёт Владимирова на подвижной платформе. Я стреляла.

Вот тут я аж дар речи потерял. А Хаген сидел такой гордый, держал Марту за ручку. Счастливец! Кто бы мог подумать, когда я его из Сирийских песков выкапывал, что так всё обернётся…

Перед самой посадкой к Ивану подошёл один из офицеров курьера и передал небольшой футляр с напутствием:

— Высочайше велено надеть сей артефакт и не снимать во всё время пребывания в столице.

Иван открыл коробочку и достал… очки. Глухие чёрные очки немного непривычной мне формы. Пожал плечами.

— Раз дядя велит…

— Я такие очки в госпитале видел, — сказал Серго. — Ну, может, не совсем такие, но очень похожие. Недавняя разработка для пострадавших от слишком ярких энергетических вспышек.

— Хорошая вещь! — оценил Петя. — Я бы после Японского фронта от такой не отказался. А то пришлось две недели в затемнённой палате за шторами сидеть, так глаза резало!

— Что ж, — повеселел Иван, — есть надежда, что я затеряюсь среди таких же ослеплённых!

Приехали мы в тот же парадный дворец, где дальневосточный приём был. Центральный зал меня там неизменно впечатлял — вот эти огромные деревья, ощущение пробивающегося сквозь кроны солнца, пение птиц… В этот раз нам практически не пришлось ждать, мы прошли в одной из первых групп, выслушали ободряющие речи, были (вполне ожидаемо) высочайше пожалованы памятными наградами и (внезапно, по крайней мере для меня) — воинскими чинами. Государь, вручая медали, смотрел на нас с многозначительным прищуром, и я начал переживать: не начал ли у него дёргаться глаз после оглашения нашего намерения спокойно провести мальчишник на рыбалке? По-любому ведь ему сообщили, так?

В составе довольно большой группы награждённых мы были препровождены в огромный зал, где играла музыка, стояли столы с угощениями и имелось множество банкеток и диванчиков, расставленных поодиночке и группками, чтобы можно было с удовольствием присесть. По периметру была расставлена портретная галерея, вдоль которой также прогуливались отдельные группы.

— Вижу посла от Восточных Соединённых Штатов, — сказал Иван. — А вон англы, надутые, как жабы.

— Пойдём от них подальше, — сразу потянула его за локоть Маша,