Фантастика 2025-198 - Игорь Семенов
Четвертым уроком был изрядно подзабытый с университетских времен немецкий язык – точнее говоря, читать и говаривать на технические темы на нем Михаил мог достаточно свободно, а вот многие правила грамматики уже подзабылись, но на этот раз обошлось – никто его не спрашивал. Хотя, конечно, правила эти все придется повторить… А на перемене после немецкого Михаил столкнулся с директором школы.
- Здравствуйте, Василий Афанасич! – вспомнив детство, громко прокричал он.
- Ты что орешь, Солнцев? – удивленно взглянув на него, произнес директор.
- Не знаю, - пожал плечами Михаил. – Случайно получилось, задумался о чем-то…
«Вот это раз!» - уже идя от школы к мастерской, думал он. Он же прекрасно помнил, что Афанасич еще с войны полуглухой, он же тогда танкистом воевал… В 1943 году получил тяжелое ранение и контузию и был комиссован, работал в школе учителем географии, потом стал директором. А тут, выходит, не было этого?
Эх, а ведь в его-то прошлом ему оставалось уже недолго жить… Через три года он бы помер от инфаркта, а ему на смену пришла одна из нынешних (к счастью, не их) «русачек». «Женщина строгих нравов», как иронично называли ее в будущем – привыкнув «строить» мужа с детьми, она быстро превратит школу в нечто среднее между казармой и колонией для малолетних преступников, где все будут буквально «ходить по струночке», любое инакомыслие будет жестко давиться, а по малейшим поводам в школу будут вызывать родителей. Тогда, кстати, из их школы и та же Наталья Николаевна уволится – не сойдется во взглядах на вопросы воспитания. А новая директорша в отместку постарается сделать так, чтобы ее ни в одну городскую школу не взяли. Не иначе как из зависти... Да, в отличие от Аллы Викторовны, «Наташу», как ее промеж собой называли старшеклассники, в школе любили. Она-то и предмет нормально объясняла, явно сама неплохо понимала его, и относилась к другим по-человечески – не потому ли и из их класса вышло так много инженеров? Впрочем, она станет первой, но не последней – через год уволятся еще двое учителей, географ и биологичка. Посчитают ниже своего достоинства плясать под дудку самодурки-директорши. Впрочем, эти уволятся тихо, без скандала…
Но, может быть, в этом мире все будет иначе? Если Василий Афанасьевич тут поздоровее, то вполне может и подольше прожить – и тогда такого идиотизма не будет. Их школа так и останется нормальной, а не превратится в «филиал казармы», куда будут отправлять лишь самых балбесов? Эх, как бы разузнать еще?
Наконец, последними двумя уроками были традиционно сдвоенные «труды»… Изучали фрезерный станок НГФ-110, что сразу напомнило про недавние события… Там-то, конечно, был не НГФ, а старенький убитый 6Н12 (хотя их фермер давно грозился купить «что-нибудь получше» с какого-нибудь разваливающегося завода), но это сейчас не имело особой разницы. А ведь его ему даже ремонтировать приходилось – как-никак «инженер-механик», начальник рембазы. Так что все, что по механической части, проходило по его «ведомству». Так что когда трудовик спросил, кто что знает про фрезерные станки, он первым поднял руку, спокойно рассказав о конструкции и назначении фрезерных станков, а затем рассказав про технику безопасности и показав органы управления. И, заодно, сказав про то, что у «настоящих» станков есть еще и механизм автоматической подачи…
Хотя последнее к тому станку, что был у них на рембазе, давно уж не относилось из-за убитой в хлам коробки подач. А шестерни на замену взять было негде! Точнее, можно купить – но, как всегда, «нет денег»! Да и, как он узнал в последний день своей прошлой жизни, по электрике там тоже все плохо было… Что, впрочем, Цыгана мало волновало – деньги платят, на его «художества» смотрят сквозь пальцы – значит, можно работать! Даже «левак» для соседей делать можно в свободное время… Впрочем, про это все Михаил, конечно, не рассказывал.
- Молодец, - когда он закончил рассказ про фрезерные станки, произнес трудовик. – Сразу видно, у кого батя фрезеровщик.
Рассказав еще малость теории, трудовик перешел к демонстрации работы на фрезерном станке – установив тиски и обрезок какой-то плиты, начал делать из нее «лесенки» для станочных работ. Потом тем же самым занялись и ученики, так что и Михаилу довелось малость покрутить ручки…
Но вот, наконец, и конец уроков – впереди суббота, а дальше уже и выходные… И, как всегда и было, домой шли компанией сразу в пять пацанов – пятеро «пролетарских», как их звали другие. На улице весна, солнышко, потихоньку тает снег и кажется, что жизнь прекрасна… Петька с чего-то вдруг вспомнил, как в пятом классе «махались» с «агафоновскими», когда Федька Тарасов и его приспешники пытались установить в классе свои порядки… Как раз тоже весной было, тоже под конец третьей четверти… Их, правда тогда, было куда больше, но после восьмого класса большинство «пролетарских» ушли – кто в ПТУ, кто в техникумы.
- Да, были времена, - хмыкнул в ответ Семка. – С тех пор они к нам и не лезли больше…
Большинство из них, живя в одной районе, знали друг друга еще с детства – и с детства же и дружили. И с ними предпочитали не связываться даже самые отпетые школьные хулиганы – знали, что если даже позовут своих дружков, то придется иметь дело не с трусливыми сопляками, а с дружной компанией, кто друг за друга кому угодно глотки порвет. Даже если подкараулят кого по одиночке – завтра уже их будут бить все «пролетарские». Хотя класса до пятого драться доводилось все же достаточно часто – но постепенно оно как-то сошло на нет… «Пролетарские» с «агафоновскими» решили придерживаться «вооруженного нейтралитета».
И все же… Почему Федьки-то Тарасова с Лехой Роговым нет у них в классе? Неужели в этом мире он так и не смог перевестись в 9 класс? Однако спрашивать про это Михаил поостерегся – явно ж что-то из серии того, что тут известно
