Фантастика 2025-161 - Мила Бачурова

Попался! Теперь осталось правильно дожать…

— Да, — подтвердил Лёха, неспешно вынимая из сумки принадлежности для письма. — Произошло кое-что ещё, о чём я хочу поговорить с вами.

На стол легла сперва бумага, а затем карандаш и «случайно» прихваченное с ним золотое стило, найденное недавно в комнате распорядителя.

Вопреки ожиданиям, Аланис продолжал напряжённо смотреть на «дознавателя», ожидая продолжения. Золотой цилиндр вызвал у него ровно ту же реакцию, что и бумага — полнейшее равнодушие. Безразлично скользнул взглядом, даже на миг не задержав его. Никакого непроизвольного расширения зрачков, или других признаков.

Озадаченный таким поворотом Лёха сделал вид, что заметил ошибку, и убрал стило обратно в сумку.

Снова никакой реакции. Аланису сейчас было глубоко наплевать на этот предмет.

— Есть основание полагать, — продолжил несколько обескураженный Стриж, — что не все в тот день погибли от взрыва. Одному человеку кто-то помог расстаться с жизнью.

Легенду он продумал заранее. Идеальная тайна, объясняющая повышенный интерес к трагическим событиям и странным вопросам. Простая, правдоподобная и, одновременно, не способная навредить Лауре в случае распространения.

— Немыслимо… — Лёха готов был поклясться, что распорядитель действительно потрясён услышанным. — И вы полагаете, что я имею к этому отношение?

Он не выглядел расслабившимся, или успокоившимся, каким должен быть вор, узнавший, что дело вовсе не в пропавшей казне. Но и виновным Аланис не казался. Он смотрел в глаза собеседника шокировано, но вместе с тем требовательно. Правда даже это он делал по обыкновению блекло, напоминая скорее выцветший портрет, а не живого человека.

Играют в потрясение обычно куда ярче, публично демонстрируя более сильные чувства.

— Вы находились там, — напомнил Лёха, решив ещё немного понаблюдать за распорядителем, а заодно собрать побольше информации о дне ограбления. В то, что перед ним находится похититель казны, он уже не верил. — И многие сообщили, что вы не помогали в разборе завалов, а просто стояли, смотрели, а затем ушли.

Вот теперь Аланис отвёл взгляд. Он долил себе вина, взял бокал и вновь откинулся на спинку кресла, но не расслабленно, а скорее подавлено.

— Несмотря на весьма внушительный список моих злодеяний, я никого не убивал, — сообщил он, сделал большой глоток и печально посмотрел в глаза Стрижа. — Я — трус.

В ответ на удивлённый взгляд собеседника он едва заметно дёрнул уголками губ:

— Помимо того, что я самым вульгарным и непочтительным образом указываю людям на их недостатки, я ещё и склонен признавать свои. Я — трус. В отличие от большинства родичей, я никогда не считал способность убивать доблестью, или поводом для гордости. Я не переношу вида крови и, говоря откровенно, я просто окаменел при виде…

Он сглотнул подступивший к горлу ком и поспешно приложился к бокалу с вином. Вид его наводил на мысли, что Аланис вот-вот наблюёт на дорогой ковёр.

— Прошу прощения, — отдышавшись, продолжил он. — Просто видеть, куски плоти, ещё недавно бывшие живыми, дышащими, мечтающими людьми… То было испытание, с которым я не справился. Я позорно бежал от этого ужасающего зрелища туда, где от меня был хоть какой-то толк.

— И куда же? — уточнил Лёха.

— В работу, — глядя перед собой ответил Аланис.

Стриж не раз видел этот взгляд, направленный словно за пределы реальности. Взгляд, перед которым вновь отчётливо развернулась ужасающая картина из прошлого.

— Я проверил запасы лекарств и послал слуг в ближайшие города и деревни за лекарями и медикаментами, — продолжил распорядитель, вновь приложившись к вину.

О сохранении трезвой ясной головы в разговоре с дознавателем он явно не беспокоился. Ему настолько нечего скрывать, или он просто не чувствует за собой прегрешений, которых не простит дядя Лауры?

— Кто-то видел вас в это время? — больше для проформы уточнил Лёха.

В то, что перед ним сидит преступник, он уже не верил.

— Пожалуй… — несколько растерянно произнёс Аланис.

Не слишком похоже на того, кто тщательно продумал алиби. Скорее на человека, который пытается вспомнить что он делал в день, настолько полный событий, что одни вытеснили из памяти другие.

— Меня совершенно точно видели слуги, которых я отослал за лекарями, — после непродолжительного молчания сообщил распорядитель.

— Можете назвать их имена? — уточнил Лёха.

— Безусловно. Я выписал каждому сопроводительное письмо с приказами лекарям незамедлительно прибыть с учениками и запасами, подходящими для нашей… ситуации.

Он вздохнул и опустил взгляд.

— К своему стыду, я даже отразил всё это в своих записях. Понимаю, что это был странный и малодушный поступок — вести учёт тогда, когда все были заняты разбором завалов и спасением жизней, но… Это был моим спасением. Островком спокойствия.

Стриж молча кивнул. Это была довольно типичная реакция на творящийся вокруг кошмар. К примеру, один из сослуживцев Лёхи под миномётным огнём садился на дно окопа и вырезал из бруска деревянную фигурку, за что получил прозвище «Эмиль[46]».

— Если желаете, я прикажу принести мою учётную книгу, да и в книге кастеляна будут отражены и подорожные, и выделенные на закупку медикаментов суммы…

Отказываться Лёха не стал, но окончательно уверился, что Аланис — не тот, кого они ищут. Это, впрочем, не помешало ему расспросить распорядителя обо всём, что он помнил о том дне.

Несмотря на выпитое и начавшую замедляться речь, распорядитель не врал. Лёха намеренно время от времени спрашивал об одном и том же на разные лады, но Аланис ни разу не противоречил своим прошлым показаниям. Разве что время от времени позволял себе весьма уничижительные ремарки в отношении того или иного обитателя замка, включая непосредственное начальство — Пузыря. При этом он ни разу не опустился до прямых оскорблений и оставался крайне вежлив, при этом умудряясь оскорблять людей в весьма деликатной манере.

О Лауре он отозвался с полнейшим равнодушием, по сути не сказав ни хорошего, ни плохого. Для него новая графиня до сих пор оставалась никем, белым пятном. Да и не удивительно: дочка прежнего графа мелькала в жизни распорядителя разве что в виде очередной строчки расходов, или особо важного задания от кастеляна, вроде закупки и доставки тканей самых модных расцветок. Он и видел её, наверное, всего несколько раз за всю службу.

А вот её отца Аланис уважал. Причём искренне. И, похоже, скорбел о его гибели на свой, несколько странный, манер.

— Если вы вспомните что-то ещё о событиях того дня — сообщите капитану Дарану, — попросил Лёха, вставая. — Он передаст сведения мне.

— Безусловно, господин Дрюон, — Аланис неторопливо поднялся и, помедлив, тихо спросил. — А кого всё же убили?