Там, на островах - Александр Павлович Быченин

Ну не его это конёк, особенно если приходится использовать научный русский, а не русский матерный, как он привык.

— Нет, вряд ли, — мотнул я головой. — Если бы Эшу и Ориша являлись психоматрицами разумных существ, перенесёнными в некую виртуальную реальность на базе квантовой сети, они бы сохранили хоть какие-то отпечатки исходных личностей. Я же ощущаю Эшу Урсу именно как нейтральный кусок кода, этакую цифровую «губку», которая впитывает индивидуальные черты носителя. Да и остальные последователи кандомбле — местного её варианта, естественно! — это подтверждают. У каждого адепта формируется собственный Эшу, отображающий его характерные черты. Как мне тот же Дьогу объяснил, Эшу Урсу принял форму медведя по совокупности признаков: мои габариты, силовые показатели и врождённое любопытство, серьёзнее всего повлиявшее на умственные способности.

— Реально? — заломил бровь Вова. — Не сказал бы, что твой, э-э-э, подселенец медведя напоминает.

— А кого тогда? — заинтересовался я.

— Да хрен знает! Пятно фиолетово-малиновое, в мареве! Где ты там кого разглядеть умудрился — ума не приложу!

— Дьогу, — принялся я загибать пальцы, — Витор, близняшки Де Соуза, падрину Жайми — все именно медведя видели. Достаточно?

— Ладно, ладно, убедил! — отгородился от меня ладонью и кулаком с пивной бутылкой напарник. — Верю! Похоже, трава у вас у всех одинаково забористая! Что, в общем, и немудрено — поставщик-то общий! А у них какие? Ну, эти?..

— У Витора и девчонок я не видел толком, они очень слабенькие пока, — отмазался я, — а у Дьогу кот. Здоровенный. Возможно, рысь. Поэтому он местранду Гачинья. А у мэра Каньяреса — Эшу Поуву, спрут.

— Хорошо, будем считать, что я глупость сморозил, — признал собственное поражение мой партнёр по опасному бизнесу.

— Ну почему же глупость? — не согласился я напарником. — Нормальная гипотеза! Рабочая. Просто я могу её с высокой долей вероятности опровергнуть. Из того, что я увидел и осознал, происхождение Эшу от психоматриц неких разумных существ не прослеживается. То есть чисто энергетическую природу предполагаемых разумных Роксаны отметаем. Хотя какой-то промежуточный вариант возможен. Некая энергетическая матрица в небелковом теле. На какой-нибудь кремниевой основе, например…

— Чужие? — загорелись глаза напарника нездоровым блеском.

— Да иди ты!

— Живые ходячие процессоры? — моментально выдвинул Вова альтернативную версию. — Типа, скала какая-нибудь? Или кристалл? Чё-то совсем сомнительно!

— А чему ты удивляешься? — парировал я. — Прецеденты имеются! «Каменных слизняков» помнишь?

— Их, пожалуй, забудешь! А они что, тоже?.. — чуть не подавился Вова пивом.

— Есть такое предположение.

— О-фи-геть!..

Ну вот, опять напарничек сломался! Какой-то он у меня слабенький…

— А почему эта гигасеть… разрушилась? — довольно быстро очнулся Вова.

— Потому что случился тот самый апокалипсис, с которого я и начал, — любезно пояснил я.

— Э-э-э… жажду подробностей! Кто, как, почему?

— Кто и как — точно не скажу, — помотал я головой, — пока никакой конкретики. Есть только предположения. Но, думаю, воевали две фракции одного и того же разумного вида. Потому что для одной планеты аж два носителя разума — это как-то дофига, не находишь?

— А почему нет? — фыркнул Вова. — Раз уж мы допускаем параллельную эволюцию?

— Потому что если бы наличествовал разум на основе белкового организма, он бы уцелел, Вов. Как весь местный КРС и прочее зверьё. Как мы, люди, которым на Роксане — только ржать не надо! — даже комфортно. Не то, что на некоторых других планетах! И контакт бы уже давным-давно состоялся. И, я так подозреваю, никакой концессии бы тут не было. Объявили бы систему карантинной, и вся недолга!

— Пожалуй, это утверждение не лишено логики, — согласился со мной Вова. — Ладно, так и запишем: алиены были небелковой формой жизни, которой настал кирдык в результате войны планетарного масштаба. А точно войны? Может, это была какая-то катастрофа?

— Точно войны, — уверенно кивнул я. — Я получил очень яркий мыслеобраз, который ассоциируется с такими понятиями, как «конфликт», «столкновение», «силовое противостояние», «битва»… зато не имеет ни малейших пересечений с «бедой», «бедствием» и «катастрофой». То есть однозначно возникла ситуация со столкновением интересов, которая разрешилась в ходе силового противостояния. А то, что победителей не осталось — это уже детали.

— Ладно, пусть будет война. А между кем и кем, говоришь?..

— Ну, если исходить из того, что конфликт имел локальный, то бишь в масштабах одной планеты, характер, и не было вторжения извне… а также из предположения, что разумный вид на планете существовал только один… вывод как бы сам собой напрашивается! — развёл я руками. В этот раз, кстати, пиво не пролив, поскольку его в бутылке оставалось не очень много. — Между двумя фракциями внутри одного разумного вида! Сами с собой схлестнулись, как в человеческой, например, истории происходило просто чудовищное количество раз!

— Н-да… но если между собой схлестнулись, значит, был повод? — озадачился напарник. — Не подскажешь, Проф? Или тебе не сообщили?

— К сожалению, в усвоенной части информации сведений о первопричинах конфликта не содержится, — вздохнул я. — Возможно, со временем…

— Что, даже никаких предположений? — не пожелал угомониться Вова.

— Если только предположений, Вов. Но тут мы ступаем на очень зыбкую почву, сам понимаешь!

— Да ладно тебе, Профессор! — фыркнул тот. — Колись уже! Раз начал!

Ну вот и куда от него денешься?..

Глава 5−3

-//-

Там же, тогда же

Любопытство не порок, хе-хе. Особенно Вовино. Оно скорее причина для головной боли — потому что или заговорит до полусмерти, или в бубен настучит. Со мной, конечно, последнее не прокатит, но зачем давать лишний повод для конфликта? Эх!..

— Фиг ли ты вздыхаешь, Проф⁈ — вызверился Вова. — Рассказывай! Хватит мне нервы трепать!

— Да у меня концы с концами не сходятся, — признался я. — В смысле, что алиены были небелковыми. У них в любом случае должны были быть какие-то физические носители… и мы просто тупо не понимаем, что какая-нибудь всем привычная хрень — да те же камни определённого состава! — и есть их останки.

— То есть снова голословное утверждение, — врубил скептика напарник.

— Оно самое, — не стал я спорить. — Но оно нам сейчас и не важно. Кого уничтожили