Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин
Да уж, спорить тут было не с чем. Кстати, знай я с самого начала моей жизни в этом мире, что убить меня пытаются мои же родственницы, сильно бы мне это помогло? Вот уж не уверен… А вот выбить из колеи, ввергнуть в панику и привести к вызванным ею неверным решениям — да сколько угодно.
И все же, от каких таких неприятностей уберегает от меня молчащее предвидение в случае с кузиной Альберта? Уж убивать-то меня она точно не будет? Если только… Нет, от этой мысли я отмахнулся, но она тут же и вернулась. Вот что если я влюблюсь? Оно, конечно, любовь — чувство яркое, возвышенное и так далее, но…
Во-первых, не обязательно это будет взаимно. И что тогда? Страдать и мучаться? Во-вторых, даже если обозначится взаимность, кто его знает, как к такому повороту отнесется Альберт? О том, что прочая родня, что с моей, что с ее стороны воспримет такую коллизию без большой радости, и говорить не приходится — как я понимаю, вопрос о моей женитьбе моими родителями уже обсуждается (если не решается), да и Катарину Альберт поименовал первой в округе невестой наверняка не просто так. В общем, проблем с такой любовью мне достанется куда больше, чем того хотелось бы, и если предвидение своим молчанием пытается это хотя бы оттянуть, то спасибо ему большое.
Самое же тут главное — вот прямо сейчас мне это просто никуда не уперлось. У меня есть Герта с Анькой, и на ближайшее время мне ничего другого от женщин не нужно. Жениться еще успею, а пока не успел, погуляю от души.
Хм, а вот интересно, кого из нас в этих рассуждениях больше — меня прежнего или Алеши Левского? В одну личность мы с ним уже давно срослись, но составляющих-то у этой личности две… Скажем, в том душевном спокойствии, с которым я вспоминаю, что собственноручно убил человека (как там полицейские называли того уголовника? А, Петер Заика) причиной однозначно было отношение к этому Алеши Левского, аборигена мира, в котором насильственные смерти случаются куда как чаще, нежели в мире, откуда я пришел, а потому и воспринимаются проще. Здесь не бывает ничего похожего на какой-нибудь «вьетнамский» или «афганский» синдромы, а еще убийство врага, что на войне, что в иных случаях, гораздо чаще происходит, если можно так выразиться, в тесном личном контакте с помощью холодного оружия, а не дистанционно. Да и дистанции тут намного короче — дальность стрельбы даже местной артиллерии сравнивать с радиусом действия пушек, самолетов и ракет бывшего моего мира просто несерьезно. И ладно. Дистанции дистанциями, а в своих мыслях и ощущениях я какой-никакой порядок навел, и потому спать улегся с чувством выполненного долга.
…Утро очередного дня каникул началось тихо, мирно и спокойно. Умывшись, побрившись и позавтракав, я, так и не придумав себе более приятного занятия, отправился в университетскую библиотеку за книгами из списка, заданного нам на каникулы, а вернувшись, сразу и принялся за первый том «Исторического обзора европейской артефакторики» некоего профессора Дюрнбергера. Надо отдать ученому немцу должное, писал он живо и увлекательно, а потому в его изложении история становления и развития артефакторики в Европе выглядела не просто набором дат, событий и фамилий, а стройным логичным процессом, тесно взаимосвязанным с историей Европы вообще. Интересно, а нечто подобное применительно к русской истории есть? Или и тут Европе удается насаждать мнение о себе как о пупе Земли?
Читал я до самого обеда. Поглощая обед, предвкушал продолжение интереснейшего чтения, но все пошло не так…
Уже в самом конце обеда Альберту принесли телеграмму. Прочитав ее, он сорвался с места, и, невнятно извинившись, буквально бегом нас покинул. А часа через полтора, когда я успел снова углубиться в книгу, заявился ко мне.
— Алекс, — мой сосед выглядел встревоженным и растерянным, — Алекс, ты можешь мне помочь?
— Что случилось? — его тревожность тихо, но неотвратимо переходила и мне. Неприятное ощущение…
— Катарина пропала.
Я не сразу сообразил, кто такая Катарина, но ума хватило не спросить вслух, потому как почти тут же и вспомнил, что речь идет о той самой кузине, знакомство с которой Альберт мне на днях обещал. Но товарищ молчал, поэтому наводящие вопросы задавать все-таки пришлось. Начал, ясное дело, с самого дурацкого:
— Как пропала?
— Она со служанкой вышла из поезда на стоянке в Ландсхуте, видимо, погулять по перрону. Назад в поезд ни Катарина, ни служанка не вернулись.
— Откуда ты узнал?
— Начальник поезда доложил начальнику станции. Тот обратился в полицию, и полицейские телеграфировали ее отцу, — четко доложил Альберт. Умеет же, когда захочет!
— Мне только что из дома телеграмму прислали. Отец отправил в Ландсхут доверенного человека, велел и мне приехать, — продолжил Альберт и добавил после небольшой паузы: — Поедешь со мной?
— Когда едем? — отказаться мне даже не пришло в голову. Потому что первым сработало предвидение, подсказав, что отпускать графа одного не стоит.
— Поезд завтра утром. Я тогда на вокзал за билетами?
Пока Альберт мотался на вокзал, я собрал вещи. Ничего лишнего я в ходе сборов вроде бы и не взял, но и саквояж, и новая сумка оказались в итоге плотно набиты всяческим имуществом, в основном запасами свежего белья и портянок — если помыться можно много где найти, не дикая все же земля, то ждать, пока высохнет отданное в стирку белье, может оказаться и некогда. Времени, впрочем, сборы заняли немного, так что я еще успел съездить в банк и выяснить, есть у них отделение в Ландсхуте, чтобы не возить с собой слишком много наличности. Таковое отделение имелось, более того, мне выдали список всех отделений Коммерцбанка по всей империи. Ну мало ли…
Ближе к вечеру мы с Альбертом нанесли визит нашей домовладелице и обрадовали ее платой за месяц вперед, попутно договорившись, что если задержимся на больший срок, то комнаты она оставит за нами, а мы либо расплатимся по возвращении, либо найдем способ перевести деньги через банк. Договориться с Гертой вычесть из уплаченных вперед денег расходы на мытье и кормежку мне тоже удалось, так что удар по нашим карманам оказался несколько смягчен. Жаль, конечно, что не удалось попрощаться с Гертой и Анькой самым уместным в данном случае способом, но что поделать… Зато тем приятнее будет вернуться.
…Ранним утром мы уже были на вокзале, а еще через два часа с небольшим
