Эвис: Заговорщик - Василий Горъ

своевременная помощь первой меньшицы, без всякого сомнения, потеряли бы лицо. Так вот, вам нельзя забывать о том, что вы — мужчина, то есть, существо, стоящее неизмеримо выше нас, женщин. Вы, мужчины, живете где-то там, в горних высях, решаете неведомые нам проблемы, общаетесь с равными себе. И не замечаете нас до тех пор, пока это не требуется ВАМ! Пока, надеюсь, понятно?

Я кивнул.

— Отлично! Объясняю дальше: что делала ваша собеседница, если рассматривать ее поведение, как поведение дуэлянта в бою? Прощупывала вас пробными атаками, находила слабости в защите, а затем била туда, где вы ничего не могли ей противопоставить! Скажите, когда вас прощупывают в настоящем бою, вы злитесь?

— Нет.

— А когда вас бьют в слабое место?

— Тоже нет…

— Тогда забудьте про эмоции при общении с женщинами вообще! Запомните, любая ваша реакция на нападки с нашей стороны — это молчаливое согласие на поединок. Только поединок с нами тут же опускает вас на наш уровень. То есть, в этот момент вы добровольно роняете свое доброе имя в грязь. И навсегда остаетесь для окружающих чем-то средним между нами и вами…

Я поморщился, так как Тина была права, а я вел себя, как мальчишка.

— И еще: переспорить женщину вы не сможете, так как мы не слышим неудобных нам аргументов. Переорать — тоже: это дело у нас получается куда лучше, чем у вас. Ударить благородную вам не позволит воспитание. Что остается? Пребывать в своих горних высях и не слышать того, что мы несем…

…Первые вспышки Дара Вэйльки начали накатывать на нас постепенно усиливающими волнами жара ближе к концу ужина, когда все, включая меня, уже насытились и, откинувшись на спинки кресел и диванов, лениво перешучивались. Только вместо ощущений тепла, спокойствия и уюта, которыми всегда сопровождалось любое лечение или изменение, эти все сильнее и сильнее кружили голову и будоражили кровь. Причем сама Дарующая, бездумно перебирающая волосы на затылке Альки и не отрывающая мечтательный взгляд от потолка, этого, кажется, даже не замечала. Первое время не замечали и все остальные. Но когда глаза всех дам, включая старших, начала затягивать поволока желания, лица стали румянее, а речи — бессвязнее, Тина рывком пришла в себя, скользнула к меньшице и легонечко щелкнула ту по носу:

— Вэйль, если ты не погасишь свой Дар прямо сейчас и не утащишь мужа куда подальше, то я за себя не ручаюсь!

Дарующая сфокусировала на ней взгляд, сообразила, чего от нее хотят, прислушалась к эмоциям окружающих, покраснела и… под веселый смех остальных женщин поволокла меня в сторону лестницы. Я не сопротивлялся. Эдак первые шагов пять-шесть. Пока не ощутил себя бычком на веревочке и не взял власть в свои руки. А заодно с властью — еще и юную супругу. Рыкнул что-то невразумительное, унес добычу в «логово» на втором этаже, опустил на кровать, прикоснулся губами к тоненькой жилке на шее и ощутил приближение очередной волны жара. В разы сильнее, чем все предыдущие, вместе взятые! Уже через миг сознание вынесло из тела, словно порывом ураганного ветра. Нет, я чувствовал прикосновения и запахи, видел пьяный от предвкушения взгляд супруги, неторопливо и расчетливо вел ее по пути к Прикосновению Пресветлой. Но при этом понимал, что с каждым следующим мигом все сильнее и сильнее врастаю душой в ее вторую половинку, рвущуюся ко мне навстречу. Только словно издалека. А потом между нами что-то полыхнуло, и все изменилось.

Превратился ли я в Ати и любил ли весь окружающий мир? Нет! Я был ветром, усиливающимся с каждым сдвоенным ударом бьющихся в унисон сердец. То терпеливым и ласковым, легчайшими дуновениями раздувающий искорки еще не проснувшихся оттенков желаний. То неудержимым и беспощадным, бесцеремонно раздувающим из этих искорок пламя страсти и превращающим его во всепоглощающий пожар.

Да, был ветром. Целую вечность. А когда ураган, вызванный нашим общим желанием, охватил целый мир, превратился в Свет, вырвал из темноты даже самые дальние уголки наших душ, и вдруг понял, что чувствую не только себя и Вэйльку, но и всех, находящихся в доме! Говоря иными словами, ЗНАЮ, где они находятся, и могу их услышать в любое мгновение!

Прислушался к Майре и Альке, вспыхнул от желания, нежности и любви, которое они испытывали, послал им волну благодарности вместе с нашими в Вэйлькой общими ощущениями, и тут же понял, что был услышан! Потом потянулся к сознаниям Найты и Тины, но был мягко остановлен супругой. Точнее, просьбой, родившейся в глубине ее половинки нашей общей души:

«Не надо… Пожалуйста… Ладно?»

Согласился… и погасил ее Дар. Сам! А когда «вернулся» в крошечную, но такую уютную комнатку на втором этаже «донжона», почувствовал, как под правой ладонью заполошно колотится сердце жены, и ощутил запах ее разгоряченного тела, внезапно услышал собственный голос, доносящийся откуда-то со стороны:

— И что это было⁈

Вэйль ответила очень нескоро. Когда восстановила дыхание и смогла собраться с мыслями:

— Дар усилился. Скачком и очень сильно. И что-то не так с ощущением мира…

[1] Такт — единица измерения времени в боевых искусствах этого мира.

[2] Тут — по воздуху. Отработка идет без партнера.

[3] Блин — аналог нашей «лапы», но для отработки ударов ножом.

Глава 24

Глава 24.

Четвертый день пятой десятины второго месяца лета.

Первые изменения в поведении Вэйльки проявились еще на пути к озеру: она иногда уходила в себя настолько глубоко, что не реагировала ни на обращения, ни на шутки, ни на смех. Почти сразу же после прибытия на место, когда мы не на шутку разошлись, играя в безумного слепня, стало еще хуже: она вдруг сказала, что ей надо подумать, вышла на берег, оттащила одно из покрывал в тень и стражи на две выпала из жизни. А ближе к вечеру того же дня оказалась прыгать с валуна, мотивировав это тем, что устала. Само собой, настроение веселиться пропало у всех остальных. И тогда Дарующая, виновато оглядев нашу компанию, умоляюще сложила ладони перед грудью:

— Не обижайтесь, пожалуйста! Я хочу быть с вами и душой, и сердцем. Но во мне что-то не так, и я должна понять, что именно!

Мое предложение вернуться на заимку она отвергла, даже не дослушав:

— Не надо, наоборот, чем ярче ваши эмоции, тем меньше я себя боюсь. А ваше беспокойство отвлекает и заставляет сомневаться в том, что я смогу совладать с тем