Тишина - Влада Ольховская
Она снова рисковала: Таврий держал связь хуже, чем Телхин. Ей хотелось проверить, что находится глубже, но она знала, что нельзя. Ее пределом должна была стать льдина, да и то пределом опасным, показатели сигнала снова мигали красным. Но голоса звучали здесь так четко, что Рина просто не могла уплыть. Зрение стало мутным, и она моргнула, заставляя слезы скользнуть вниз по щекам. Рина понимала, что это рискованно, неразумно, но… Ей это было нужно: возможность хотя бы на секунду поверить, что Илья по-прежнему в мире живых.
Все ее надежды были связаны со льдиной: если ответы есть, то только там. В ледяном осколке должно быть нечто особенное: застрявший там робот, установленный предыдущей миссией ретранслятор… Почему нет? Вдруг льдины все-таки смещаются, просто не сразу и не быстро?
Но на грандиозном осколке ничего не было. Совсем ничего, и какой бы яркий свет Рина на него ни направляла, она не могла найти подсказок. Разве что блестит он здесь, в воде, больше, чем на поверхности, так в этом тайны нет!
Она понимала, что этот мир ничего ей не должен, но все равно чувствовала себя преданной. Голос Ильи звучал до последнего и вдруг оборвался, затих… Ее как будто заманили сюда, просто чтобы обмануть. Здесь даже не было очередного гигантского монстра — вроде как неплохо, но очевидность ловушки придала бы происходящему хоть какой-то смысл.
Однако не было ни монстра, ни смысла. Был только маленький робот, зависший в черноте, и огромный кусок льда перед ним. Рина уже готова была направить Таврия обратно, когда вдруг вспомнила, что Кейт рассказывала о состоянии Ильи. Она теперь знала, почему муж прислушивался и отвлекался: он различал звуки, которых ни для кого больше не существовало. Но почему он говорил, с кем пытался вести диалог?
Рина изменила настройки, нашла только что сделанную запись необъяснимого звука и перевела ее в лазерный код. Синий луч, созданный роботом, вырвался в черную пустоту, полетел по воде, по льдине… Она говорила миру Европы то, что он только что сказал ей, повторяла слова на незнакомом языке, надеясь непонятно на что.
И ей ответили! Сначала вернулись звуки и голоса — бессмысленный набор фраз, украденных у мертвецов, и тот самый гул, пробирающий до глубины души. Следом за звуком пришел свет, лед будто вспыхнул перед ней миллионами разноцветных искр, настолько ярких, что Рина вполне могла отключить фонари робота, и в океане все равно не было бы темно.
Это и правда был свет… Тот самый, который поразил Илью. У Рины не было доказательств, что это именно он, однако она чувствовала такой же восторг, как тот, что сквозил в голосе мужа. Илья не сошел с ума… Он действительно сделал уникальное открытие, он нашел это существо, нашел инопланетную форму жизни!
Это объясняло все: его поведение, нервное возбуждение, разговоры о грандиозных результатах миссии. Ее муж вел себя именно так, как должен был вести, никаких странностей, никаких аномалий. Для него, увлеченного ученого, это было чуть ли не исполнением мечты, после такого он рвался бы жить — и уж точно не стал бы взрывать весь экипаж!
Но об этом Рине предстояло подумать позже, пока что все ее внимание было приковано к сияющему, переливающемуся разными оттенками неона куску льда. Сначала она верила, что существо — это лед, они ошибались, считая его таким же мертвым, как на Земле… Но потом настоящая форма жизни все-таки показала себя.
От подводной глыбы отделилась гигантская пелена. До этого она просто обхватывала лед единой пленкой, окружала со всех сторон, но оставалась прозрачной, и Рина не могла ее увидеть. Теперь же она сияла — и сияние это превращало океан в совершенно иной мир. Оно было прекрасным и… и осмысленным.
Может, Рине стоило понять это сразу, но она была слишком заворожена красотой. Теперь же первое оцепенение отпустило ее, вернуло способность мыслить здраво, и она поняла, что свет и звук — единое целое. Существо было совершенно другим по сравнению с порождениями Земли. Оно не фиксировалось датчиками температуры, оно не отличалось от плотности воды, оно было невидимым для сканеров. Визуально его тело напоминало медузу — если уж нужно подобрать какое-то подобие, а ведь через него человек и познает мир! И это тело не просто сияло, оно передавало сигнал, оно общалось там, где царила вечная тишина. Оно по своей природе, пусть и непонятной землянам, преобразовывало свет в звук. Поэтому, когда оно случайно оказалось в лучах лазера, использовавшегося Ильей и Дэвидом, оно невольно записало на себя их переговоры, сделало частью собственного света и хранило все эти годы. Похоже, воспроизводить голоса землян оно могло при минимальном свечении, поэтому Рина и не заметила его раньше. Но когда она сама «заговорила» с существом, оно «откликнулось».
Она не знала, что делать, что будет дальше. Она не представляла, хищник ли перед ней, на что он способен… Существо было настолько огромным, что при желании легко окружило бы робота со всех сторон, заключило в кокон, раздавило, и Рина никак не смогла бы помешать ему. Поэтому она и не пыталась, она лишь смотрела на него, надеясь запомнить, понять то, что понять невозможно…
Оно все-таки отступило. Вряд ли пожалело ее, не похоже, что оно достаточно разумно. Оно просто перестало слышать сигнал и отстранилось от непонятного создания. Оно уплыло, унесло с собой голоса, однако оставило новую правду о мире, и теперь Рине предстояло сообщить людям то, что очень хотел рассказать Илья.
На Европе есть жизнь — и они способны вступить с ней в контакт.
* * *
Хотелось поскорее рассказать обо всем, что она видела, но Рина понимала: лучше не спешить. Даже при том, что у нее есть доказательства, ей тут же припомнят предполагаемые нервные срывы, может, не поверят сразу, будут все перепроверять… А ведь эти данные необходимо немедленно передать на корабль, потом на Землю, чтобы они не затерялись, как в прошлый раз!
Поэтому, вернувшись со смены, она промолчала, а уже в своей комнате начала готовить полноценный доклад — с правильно подобранными записями, сделанными роботом. Когда Рина запустила их, она даже испугалась, что сейчас увидит пустоту, что существо ей лишь померещилось, очередной сомнительный подарок ее воспаленного сознания… Но нет, сияющая пелена
