Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес

— Что это такое, я спрашиваю?! — произнес потрясенный Тристан. — Вы же заверили меня, что девица помещена в гостиницу! Черт знает что!

— Вот об этом мы и хотели поговорить, в общем-то, — замявшись, произнес Рэй, смущенно почесав в затылке. — Мы ее поместили в гостиницу, но…

— Но я сама решаю, где мне быть! — дерзко вклинилась в их разговор девушка. — И я решила, что мне нужно быть тут и как-то отблагодарить вас за заступничество. Я навела тут порядок, ваша милость. Совершенно бесплатно поработала горничной. Ну и пылищи здесь было! И корреспонденцию вашу разобрала. Свежие газеты с происшествиями, которые могут вас заинтересовать, на вашем столе. Утренний кофе готов. А обои у вас, надо отметить, очень недурны. У вас прекрасный вкус.

— Да закройте же окна, — свирепо прорычал Тристан, метнувшись к тяжелым, богатым шторам и плотно их задергивая. — Мне неприятен солнечный свет, разве непонятно?! Неужто дома я не могу отдохнуть и расслабиться?!

— Как скажете, ваша милость, — смирно ответила девушка, присев в почтительном книксене.

Следом за ним в квартиру пробежал Густав, принюхиваясь черным волчьим носом к свежему воздуху, сменившему застоявшуюся атмосферу в доме.

— Фу, фу! Ваша милость, а эта псина тут откуда?! — закричала девушка, когда Густав наставил грязных следов на ковре у дверей. — Зачем вы его притащили сюда?!

— Какая еще псина?! Это же Густав! Он оборотень!

Девица чопорно поджала губы.

— Оборотень? — переспросила она, рассматривая Густава. Густав в ответ рассматривал ее. И в глазах его было слишком мало дружелюбия. — Но это очень неприлично, быть перед дамой в таком виде. Велите ему обернуться!

— Если он сейчас обернется, это будет еще более неприлично, — рыкнул Тристан зло. Его усилиями все шторы были задернуты, привычный полумрак вернулся в комнаты, а сам Тристан устало опустился в кресло и потер покрасневшие глаза.

— О! — произнесла девушка, глянув на Густава. — Кстати, в его комнате я тоже прибралась. И зря вы говорили, ваша милость, что у него нет кровати. Она есть. И в комнате довольно мило и уютно.

— А?! — в ужасе воскликнул Густав и опрометью кинулся в свою комнату.

Он скрылся за дверью; вскоре там послышалось громкое шебуршание, а затем громкий и безутешный вой, от которого уставший Тристан просто схватился за голову.

— Вы выкинули его игрушки! — выкрикнул несчастный инквизитор. Но девушка не стушевалась ни на миг.

— Приличному джентльмену не пристало себя так вести и убиваться по каким-то обглоданным костям и палкам, даже если ты оборотень! — сурово сказала она. — А вам, ваша милость, стоит принять ванну и привести себя в порядок. Впереди трудный день; на вашем столе газета, там написано, что снова найден труп, и нет, не альбиноса. На сей раз жертва темный маг. Но при нем найдена крупная сумма денег. И какие-то письма, то ли сожжённые, то ли полусожженные, свидетельствующие о том, что его нанимали в качестве убийцы.

— Негодяй избавляется от свидетелей, — произнес Тристан задумчиво, постукивая пальцами по столу. — Ранее он платил им за то, чтобы они пытались меня убить, а теперь подчищает следы с тем, чтобы они, вероятно, не выдали заказчика.

— Думать будете потом! — сурово заявила девица. — А сейчас в ванную! Не то вода остынет.

Глава 3. 4

Узнать у паучихи нужный адрес было делом техники, и Густав с этим прекрасно справился.

Автомобиль, который так Густаву понравился, и который остался бесхозным после пленения Ткача, оборотень тщательно отмыл, отполировал тряпочкой фары до блеска и заботливо залил в бак машине ведро воды — кипяченой и теплой, как машинально отметил Тристан.

«Нашел себе новую игрушку, — подумал он, разглядывая из окна суетящегося оборотня. — Действительно, нужно б купить ему такую машину. Пусть занимается чем-то на досуге…»

Густав выглядел очень оживленным и довольным, несмотря на то, что предстояло ехать в какое-то совсем уж недоброе место. И близнецы ему не уступали; после обеда в столовой они устроили игру в орлянку, оспаривая друг у друга право идти первым — после отца, разумеется. Тристан хмурил брови и размышлял, под каким бы благовидным предлогом не брать с собой сыновей, и предлога такого не находил.

«Они выбрали свой путь, путь инквизиторов, — твердил он себе. — И их надо учить. Но магия пресвятая, как же трудно и страшно вести в логово нечестивцев своих детей!.. Это не все равно, что идти в бой самому. Это даже не описать. Попадание в любого из них, в Рэя или Алекса, все равно, что в сердце. Сразу».

— Ну, все готово, — произнес Густав, появляясь на пороге и отирая руки какой-то промасленной тряпкой. — Можно выдвигаться. Ваша, милость, вы прям во всеоружии! И подраться, и даму покорить! Все-таки, женские руки в доме — это очень хорошо! Ах, как вам к лицу этот галстук!

— Если бы не я, — суфлерски поддакнула невесть откуда взявшаяся Диана, — этот прекрасный шелковый галстук так и пылился бы в шкафу. И сорочка тоже. А новое прекрасное кашемировое пальто? Так и ходили бы в рваном! Оно все посечено, словно взрывом!

— Чисто граф инкогнито! — восторженно подхватил Густав. Блеск дорогих запонок Тристана отражался в его глазах, и оборотень был в полнейшем восторге.

На бесхитростном лицо Густава выписалось прямо-таки благоговейное выражение. Он лишь языком цокал, рассматривая безупречно одетого Тристана.

— Ну, чисто в театр собрались, ваша милость!

Тристан лишь усмехнулся; оборотень говорил всегда прямо, то, что думает, и восторженно, иногда вгоняя инквизитора в краску. Его уважение к Тристану было абсолютным. Да, Густав стал опытным инквизитором, хитрым, умелым, повзрослел, но в душе он оставался все тем же деревенским пареньком, каким его встретил Тристан.

— Да, думаю, спектакль будет еще тот, — буркнул в ответ Тристан. — Ни к чему все эти цацки…

— Как это ни к чему?! — возмутилась Диана, смахивая невидимую пушинку с плеча инквизитора. — Вы к даме едете или куда?!

— К ведьме, — неприязненно поправил ее Тристан. — Которая к концу вечера, вероятно, закончит свою жизнь на костре.

«Королевский сын», — отчего-то подумал Тристан, рассматривая свое отражение в зеркале. Стараниями неугомонной Дианы он приобрел какой-то неуловимый, тонкий лоск и шик, и выглядел так, как будто в самом деле собирался на званый вечер, а не на опасную встречу. Подобранный ею костюм подчеркивал его природную стать, его стройность и скрытую, потаенную силу. Даже его белоснежные волосы сегодня были прибраны особенно аккуратно и лежали волосок к волоску.

— Ну, идем! — произнес он решительно, и привычным жестом нашел эфес своего старого черного меча, проверяя, с ним ли его верное оружие.

*