Корпорация попаданцев 2 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Мастер порядка? — переспросила Катя.

— Он самый. Пятьсот лет назад он разделил влиятельные сильные дома на две равные части, чтобы две ветви силы, духовная и светская, друг друга уравновешивали.

— А я думал, инквизиция имеет больше власти, чем аристократы, — заметил я.

— Тут вопрос непростой, — видно было, что «простого дворника» дядю Борю эта тема занимает, и говорит он об этом охотно, — Внешние атрибуты власти в самом деле принадлежат инквизиции. Но не забывайте, у аристократии своя стража, свое войско и даже свой суд. В сущности все властные институты продублированы.

— А, да. Это мы заметили… дядя Боря, а вы из какой ветви? Из духовной или светской? — решился я на вопрос.

Дядя Боря усмехнулся.

— Шила в мешке не утаишь, — сказал он, — Я из династии инквизиторов. Вон табличка Елизаровых. Наш род один из старых…

— А кто тогда продолжает ваше фамильное служение?

— Никто, к сожалению. Я в роду последний, — дядя Боря заметно сник, продолжать этот разговор он явно не желал, — Вы, ребята, осматривайте тут, а мне пора мести двор.

Он как-то сразу ссутулился и побрел к выходу.

Катя показала мне «страшные глаза», мол не мог разве не задавать столь бестактного вопроса. Я развел руками. Мы с ней прошли до конца галереи, которая заканчивалась статуей Мастера порядка, стоящей не слева и не справа, а прямо напротив, лицом к идущему. Мастер как бы оставался вне ветвей силы, не принадлежа ни к светской, ни к духовной.

Постамент статуи содержал бронзовую литую табличку, которая сообщала, что Мастер порядка основал как это монументальное сооружение, так и сам существующий порядок русского сектора. В доказательство написанного снизу прямо в бронзе была выдавлена уже знакомая нам печать Мастера. Ниже под печатью было высечено число 107.

— Любопытно, что означает это число? — спросила Катя.

— Это число подношений, — раздался голос за нашими спинами.

Мы оба вздрогнули и обернулись. К нам незаметно подошел не кто-нибудь, а сам Рудольф Иванович, глава дома Боленских. Рядом с ним стоял погано лыбящийся сынок Вольдемар.

— Каких еще подношений? — я попытался прозвучать уверенным голосом.

— Сто семь химер нужно поднести в дар Мастеру порядка, — сообщил папаша.

— И что это даст?

— Мастер создаст новый порядок, — ничтоже сумняшеся заявил Рудольф Иваныч, — Существующий порядок перестал отвечать требованиям времени. Инквизиция слишком закостенела. Не дает русскому сектору развиваться.

— Это кто определил, что нынешний порядок плох? — спросил я с вызовом, сам от себя не ожидая, что встану на защиту инквизиции.

— Любому здравомыслящему существу это очевидно, — ответил папаша, — Инквизиция применяет презумпцию виновности к попаданцам, то есть таким как вы. Да вы и сами успели испытать на себе все прелести подобного отношения. Инквизиция окукливается, пытается отгородить русский сектор железным занавесом. Если ничего не изменить, нас постигнет крах, причем очень скорый.

— Прям-таки крах, — я усмехнулся, — Вы говорите как политтехнолог.

— Я говорю, как есть, потому что знаю побольше вашего, молодой человек, — попытался пристыдить меня Боленский старший, — Китай не может отыскать какой-то жизненно необходимый артефакт, а потому вынужден будет не в ближайшие дни даже, а в ближайшие часы направить огромный накопленный объем маны в свой национальный источник. Знаете, что за этим последует?

— Не знаю.

— А я вам скажу. Китайский сектор раздвинется. И раздвинется за наш счет. Русский сектор ужмется на целый градус. И тогда будет крах. Политическая система России будет сломлена. Нас ждут темные времена. Если только…

— Что?

— Если только вы не поможете добыть эти сто семь химер. Тогда будет запущен протокол пересмотра и перестройки порядка на более гибкий, отвечающий текущим нуждам страны. Решайте, молодой человек. Вы потеряете все, либо все обретете. И это не метафора.

— Мы обдумаем ваши слова, — я подхватил Катю за руку и повел к выходу.

— Никуда вы одни не пойдёте, — Боленский старший возвысил голос, младшенький Вольдемар заступил нам путь, сверкая свежим нагрудным знаком, видимо, сдал-таки экзамен на старшего офицера.

— Вы обалдели? — я попытался воззвать к Боленскому больному разуму, — Здесь храм инквизиции.

— Ты еще не понял? Инквизиция нам не судья… Вольдемар, хватай девку.

Вольдемар довольно осклабился и попытался схватить Катю. Я успел толкнуть ее в тень одной из тумб. Катя исчезла в тени, Вольдемар схватил пустоту, вытаращив глаза от удивления. В следующий миг из тени ему в пах прилетел хороший хлесткий пинок, заставивший его согнуться пополам. Молодец, Катя. Межмирье в самом деле дает хорошую тренировку.

Старший Боленский разозлился не на шутку. Я видел, как он зачерпывает силу из хранилища, собираясь приложить по нам каким-то площадным заклятием. Действуя на автомате, я призвал Шишка и запулил его в папашу так, как запуливал в химер.

Папашу не смяло как бумагу, все-таки он не химера, но эффект от удара вышел впечатляющим, как от кирпича, брошенного умелой рукой. Боленский старший отлетел к подножию статуи Мастера. Силу в заклятие он вложить не успел. Мана расплескалась как вода из чашки.

Мы с Катей бросились бежать из храма, однако на входе нам преградил путь Натужников.

— Именем инквизиции, вы арестованы! — зычно прокричал он.

Стражники, стоявшие у входа, вышли из-за его спины с явным намерением брать нас под стражу. Вот ведь засранцы. Боленских они тронуть не могут, а нас пожалуйста. Я сделал то, о чем мечтал давно. Выстрелил Шишком в самодовольную натуженную харю.

Катя ушла в тень стены, а через мгновение вышла уже в другом месте, переместившись за спины стражников. Бдители порядка не ожидали от нас сопротивления, а потому были застигнуты врасплох. Мы с Катей наподдавали им как хулиганы в подворотне с сухим счетом и выскочили во двор.

На наше счастье дядя Боря никуда не делся. Он вдумчиво сметал нападавшую с деревьев листву в холщовые мешки.

— Дядя Боря, как нам убежать незаметно? Есть ходы?

— Незаметно вам не сбежать, — дядя Боря покачал головой, — Ложитесь в тачку.

— Мы в нее не поместимся.

— Поместитесь. Ты, Максим, ложись на спину на дно…

Я сделал так, как велел дядя Боря. Лег на дно тачки, правда ноги ниже колен не поместились и свисали вниз. Прямо на меня улеглась Катя тоже спиной вниз. Дядя Боря