Двуглавый. Книга вторая - Михаил Иванович Казьмин
Утром следующего дня тёзка в Михайловский институт не поехал — Денневитц свалил на подчинённого приготовления к возвращению Воронкова из Одессы. Доклад Дмитрия Антоновича Карл Фёдорович пожелал выслушать в неформальной обстановке, за товарищеским чаепитием в комнате для совещаний, вот и вменил в обязанность внетабельному канцеляристу Елисееву озаботиться организацией оного. Тёзка со столь ответственным поручением успешно справился, и по прибытии в Кремль титулярный советник Воронков угодил за накрытый стол.
— Всего удалось установить четверых человек, знавших Василия Христофоровича Яковлева лично и встречавшихся с ним после его исчезновения в двадцать первом году. Всех их я допросил, — рассказывал Дмитрий Антонович. — Один из них начисто отказался отвечать на мои вопросы, а вот трое остальных подтвердили, пусть и не сразу, что имели дело именно с тем самым Яковлевым, ранее известным в одесском преступном мире под кличкой «Джексон». В частности, некий Георгий Маркович Барфус по кличке «Жора Босой» показал, что с главарём шайки налётчиков Ефимом Церебрянским, он же «Фима Бряк», сводил как раз Яковлева-«Джексона». Ранее Барфус и Яковлев были знакомы, и принять за Яковлева другого человека Барфус не смог бы. Разумеется, с полной уверенностью считать личность Яковлева установленной мы сможем, лишь получив его свежие отпечатки пальцев, но исходить из того, что разыскиваем мы именно того самого Яковлева, не будет большой ошибкой уже и сейчас.
— Что же, Дмитрий Антонович, отличная работа, — удовлетворённо отметил Денневитц. — Я обязательно изучу привезённые вами протоколы, пока же продолжайте.
— Что касается покойного капитана Фисенко, — продолжил Воронков, — то в течение трёх лет он проживал в одном доходном доме с Яковлевым, и два года из тех трёх снимаемые ими квартиры располагались по соседству. Девять свидетелей показали, что Фисенко и Яковлев были близко знакомы, однако никаких общих дел у них установить не удалось.
Денневитц молча кивнул, подтверждая усвоение услышанного, мы же с тёзкой в очередной раз отметили крепкий профессионализм сыщика.
— Теперь об исчезновении Яковлева… — Воронков озабоченно вздохнул. — Ясности здесь нет ни малейшей. Полиция тамошняя вела розыск спустя рукава, я на всякий случай получил заверенные выписки из дела, но там и читать-то нечего.
Вид у Дмитрия Антоновича при этих словах был, прямо скажу, не очень. Уж не знаю, отсутствие каких-либо результатов стало тому причиной или переживание за ненадлежащее качество работы одесских коллег, но недовольство и расстройство читались на его лице совершенно отчётливо.
— Единственное, что удалось выяснить одесской полиции, — снова заговорил Воронков, — так это то, что за прошедшее с исчезновения Яковлева время он в пределах Российской Империи не находился ни в тюрьмах, ни на каторге, ни под арестом, ни в лечебницах для душевнобольных.
То есть в местах, где проводится обязательное дактилоскопирование, — мысленно продолжил за сыщика тёзка. Ну да, это установить как раз не так сложно.
— Ни Барфус, ни двое других, признавших в Яковлеве «Джексона», не смогли или же не захотели ничего показать об обстоятельствах его исчезновения. Однако, — тут Воронков не то чтобы повеселел, но всё же заметно оживился, — мне удалось побеседовать с неким Григорием Семёновичем Шлёнским, бывшим подельником Яковлева по шайке «валетов», а ныне вроде как законопослушным коммерсантом. Он, правда, говорить под протокол наотрез отказался, а провести допрос установленным порядком законных оснований у меня не имелось. Запись, сделанную по памяти после беседы, я привёз.
Денневитц снова кивнул, принимая слова Воронкова к сведению.
— По словам Шлёнского, Яковлев пропал не просто так, а с деньгами, которые главари «валетов» предоставили ему для проведения крупной аферы, — рассказывал Воронков. — Так что искали его «валеты» старательно, всё-таки речь шла не менее чем о пятнадцати тысячах рублей.
К здешним ценам, спасибо тёзке, я уже привык, поэтому пятнадцать тысяч меня впечатлили, я аж мысленно присвистнул. Деньги большие, очень большие.
— Был слух, что Яковлев-«Джексон» то ли подался к «рыбакам», то ли был ими убит и ограблен, но сам Шлёнский уверен, что Яковлев бежал за границу, — Воронков глотнул чаю и продолжил: — И я полагаю, так оно и было. Вряд ли Яковлев смог бы так долго скрываться и от закона, и от бывших подельников в России.
Да, тут не поспоришь, всё логично и убедительно. Очень убедительно, я бы сказал. Да и с моими размышлениями тоже вполне соотносилось.
Закончил Воронков упоминанием о том, что шайку «валетов», изрядно властям поднадоевшую, полиция и жандармы разгромили в двадцать седьмом году. Из верхушки и особо заметных фигур скрыться тогда никому не удалось, и сейчас в большинстве своём эти деятели мотали длинные срока на каторге, а меньшинство отлёживалось в безымянных могилах — кто-то пытался сопротивляться, а кто-то и на виселицу угодил. Оставшиеся «валеты» либо рассосались по другим шайкам, либо оставили преступное ремесло. То есть в Одессе «Джексон» объявился весьма своевременно, когда предъявить ему претензии никто уже не мог, что и понятно — дело тогда было громкое, газеты, и не только одесские, о нём писали много, так что узнать о произошедшем Яковлеву труда не составляло.
Тут, кстати, стоит сказать, что идея Денневитца совместить доклад с чаепитием дала неплохой результат, и крепкий ароматный чай со всяческими сладостями очень даже способствовали усвоению новых сведений.
— Знаете, господа, — с изложением основной информации по делу Дмитрий Антонович закончил и принялся делиться подробностями, которые особо ни на что не влияли, но сами по себе выглядели интересно, — должен сказать, «валеты» действовали очень уж изобретательно. Была у них преклонных лет дама, сама в делах шайки не участвовала, но через её квартирный телефон «валеты» держали связь. Один ей позвонит,
