Темная сторона - Натали Смит
– Каковы наши действия в этой ситуации? – спросила Баст.
– Мы играем в странную игру. Нужно якобы сдать позиции и при этом остаться в выигрыше. Вроде поддавков, но не совсем, – я рассеянно смотрела в окно и думала об угрозе ССБ.
Родственники не должны пострадать. Лукоморье повышает ставки, куда‑то торопится, дался им этот шамкающий колобок. Мы делаем вид, что сильно против смерти Кощея, но прогибаемся перед властью корпорации. Между делом нужно понять, как прикрыть тылы. Я не могу поселить своих в Убежище, я даже рассказать им не посмею – это огромная ноша, непосильная. Самый крайний вариант.
– Ян, че делать? Родаки ужасные, но… какие есть.
– Плывем по течению и делаем вид, что нас ломает о камни, Тох.
– Они тебяу не тронут, Ягуся.
– Ее не тронут, но контракт не распространяется на семью. – Баст, как обычно, права, но отчего такая горечь во рту? Как же добраться до Первородных, кем бы они ни были, и не потерять родных? Ставки возрастают с каждым днем, знать бы еще, зачем им так давить на меня.
– Значит, пока что играем. Они сделали ход, мы сделали. Ждем ответ на иглу и действуем дальше.
Блины мы, конечно, доели, но как‑то беспокойно, без должного удовольствия. Нужно встретиться с Маркусом и Добрыней. Со вторым даже, может быть, полезнее: колдун не знаком с кухней Лукоморья и вряд ли поможет советом. Тоха спросил, уверена ли я в своем намерении принять помощь Маркуса. Ну а что со мной может случиться? Я ведь временно бессмертная по контракту. Да и потом, папа всегда говорил, что молодость на ошибки дана, когда их еще совершать?
– Мутный тип, но че уж. Не мое дело, – хмуро глянул Тоха.
* * *
Голова Кощея не созрела для общения: из шкафа не доносилось ни звука – видимо, тугодум. Я не хотела тратить время и отправила сообщение Добрыне – наудачу, вдруг он в этом мире. Удача мне улыбнулась, и вскоре мы пили кофе в неприметном кафе на Петроградке.
– Мне называть тебя Павел или Добрыня?
– Добрыня, я привык уже. Да и путаницы меньше.
Я невольно залюбовалась. Насколько не люблю бороды и усы, а у него они прямо как с картинки – гладкие, блестящие, будто утюжком для волос прошлись. Не торчат жесткой проволокой, как у многих бородачей. Мы присматривались друг к другу, перебрасывались ничего не значащими фразами, а кот ворчал из рюкзака‑переноски:
«Бензином несет, зачем возить мои вещи в багажнике?»
«Дайте мне блюдце молока».
«Почему нельзя сесть за стол? Что за люди пошли! Хозяин заведения – котофоб!»
Добрыня тихонько хмыкал в бороду, серые глаза под слегка нависшими бровями внимательно смотрели на нас.
– Исчадие, тебя не узнать, – сказал богатырь.
– Нельзяу по городу в нормальном виде, – вздохнул кот, в очередной раз жалея о своих габаритах.
– Добрыня, а как тебя наняли в Лукоморье? Проблем нет сейчас? – решилась я начать диалог о важном.
– Дела давно минувших дней, почти десять лет прошло, особенно вспоминать нечего. Я с юности любил старинное оружие, в клубе тренировался, даже успехов достиг, потом забросил из‑за учебы, работал. Однажды ко мне пришла калика.
– Калика?
«Странники Лукоморья, творят чудеса, – шепнул переговорщик. – Теперь у них немного работы. Ходят по землям, поют духовные стихи и былины. И наделяют силой новых богатырей в твоем мире, Яга».
– А‑а‑а, – протянула я в ответ. Добрыня вздернул бровь и рассказал, как это было – наем в богатыри.
* * *
День был на удивление безлюдный: никто не держался за щеки в приемной, не бродил со страдальческим видом по коридору, пытаясь дождаться своей очереди и не влезть на стенку от сводящей с ума боли. Стоматолог Павел Григорьев увлеченно разгадывал кроссворд и не услышал, как тихо, будто стеснительно приоткрылась дверь.
– Доктор, вы свободны? – раздался чуть хрипловатый женский голос.
– Да.
В кабинет вошла девушка с яркими красными волосами, миловидная, стройная. Протянула ему новенькую карту.
– Вы у нас раньше не были? – на всякий случай уточнил Павел.
– Нет, я вообще мимо шла, время есть свободное, почему бы не посетить стоматолога? – она едва улыбнулась, в свете холодных ламп над губой блеснул стразик. Ярко‑красная помада, да и весь ее вид привлекали внимание. Павлу казалось, что голову от одной девушки приставили к телу другой: броская внешность, кричащие цвета волос и губ, а одежда невзрачная, серый бесформенный свитер и такие же джинсы.
– Ну что ж, – он задал несколько стандартных вопросов и пригласил девушку в кресло. – Валентина, вам двадцать шесть – и всего две пломбы, поздравляю, – Павел и правда радовался, видя хорошие зубы. – Ничего криминального не вижу, могу предложить чистку.
– Давайте, – легко согласилась девушка.
Он выполнил свою работу, а она, уходя, достала из сумочки банку колы.
– Наверное, это преступление – предлагать стоматологу газировку, но я рискну, – девушка задорно подмигнула ему и ушла.
– Мы тоже едим конфеты и пьем газировку, – сказал Павел закрытой двери. И открыл банку.
А к ночи ему стало плохо.
Температура поднялась настолько, что ртуть перешагнула крайний рубеж и уперлась в самый конец столбика. Он не поверил, подумал, что так не бывает, при такой температуре не ходят и не думают, а погибают без немедленной помощи. Ломило мышцы, Павел пытался сбить температуру, но лекарства не помогли. Хотел вызвать скорую, но телефон треснул в пальцах. Мышцы начали расти на глазах. Он и прежде не был слабым и старался держать себя в форме, но таким явным рельефом не обладал. Посмотрел в зеркало, но зрение начало расплываться, и происходящее предстало игрой воспаленного мозга. «Мышцы не могут так расти», – подумал он, взялся за ручку двери, но та отломилась. В глазах потемнело, и пол показался отличным местом для отдыха.
Кое‑как дополз до кровати, но забраться на нее не смог и просто потерял сознание.
* * *
– Ого, а дальше? Контракт с мелким шрифтом был? – мы с котом даже заслушались, очень мало чужих историй знаем.
– Был. Когда меня ломало от новых сил, Валя появилась на пороге снова, в закрытой квартире – моей закрытой квартире, и объяснила ситуацию. Я не
