Предатель - Энтони Райан
Как и ожидалось, в тот день никто ни в одной из рот не поднял руки. А необходимость применения наказания неизбежно возникла ещё до конца недели. Ко мне привели нерадивого солдата, пойманного на краже бренди, и пришлось его должным образом приговорить к двадцати ударам плетью, которые следовало наносить на глазах у всего войска. Похититель бренди, худощавый парень, выдержал первые несколько ударов с удивительной стойкостью, но после шестого удара начал кричать всё громче и громче. К тому времени, когда всё закончилось, он упал в обморок, а содранная спина была залита кровью.
У меня не было таких способностей произносить речи, как у Эвадины, и я не жаждал восхищения или лести со стороны этих людей. Нас связывала общая цель, вот и всё. Тем не менее, я знал, что это событие должно быть отмечено словами человека, который осмелился повести эту зарождающуюся армию в битву. По этому случаю я решил сесть на Утрена, поскольку знал, что паэла обязательно произведёт впечатление на всех присутствующих, если только ему не вздумается сбросить меня и ускакать прочь. Он и паэла, которая везла Джалайну на север, задержались на несколько недель, позволив ухаживать и присматривать за собой. Они позволяли и ездить на себе, но только мне и Джалайне.
Утрен, казалось, имел некоторое представление о своей роли в этом представлении — он вскидывал голову и рыл передним копытом землю, в то время как я сидел на нём и строго смотрел на собравшиеся ряды. Сегодня они выглядели намного опрятнее. Я говорил без предисловий и вступлений — все уже и так меня знали. И за великолепной риторикой я не гнался. Написать такое я мог бы, но сомневался, что получится убедить публику поверить в это. Итак, я прибег к простой правде.
— Я надеялся, что этого не потребуется, — выкрикнул я, указывая на окровавленного хнычущего мужчину, лежавшего возле позорного столба. — Надеялся, что мы сможем выполнить нашу задачу, с тем усердием, которого она требует. Поскольку мы не дети, и это не игра. Все, кто здесь стоит, многое потеряли. Некоторые потеряли имущество. Многие потеряли кровь, свою и своей родни. То, что сделал этот человек, позорит эту утрату. Обесценивает её. Мы собрали эту армию с единственной целью — победить тирана. Мы сражаемся не ради грабежей, завоеваний или даже веры. Я не приношу извинений за то, что было сделано сегодня, и не колеблясь сделаю это снова. Правила моего командования просты и были доведены до вас в полном объёме, и вы все решили остаться. С этого момента вы настоящая армия, войско Короны Истинного короля Альбермайна, и этим названием нужно гордиться, а не пятнать его мелким воровством. Вы теперь солдаты, так что ведите себя по-солдатски.
В ответ неожиданно раздались одобрительные возгласы, заставившие меня остановиться и не дёргать поводья Утрена в надежде, что он согласится развернуться и поскакать с достаточно впечатляющей скоростью. Под предводительством Уилхема, Тайлера и сержантов над шеренгами поднялся крик «Победа и свобода!» и прозвучал он слишком дружно, чтобы быть спонтанным. Однако я почувствовал в нём некоторый мрачный энтузиазм. Лица стоявших рядом солдат были суровы, но голоса их звучали громко. Всё это сильно отличалось от дикой преданности толпы, приветствовавшей Эвадину. И всё же гнев, который я видел, был направлен не на меня. Передо мной стояли мужчины и женщины, желавшие свести счёты, и они готовы были терпеть удары плетью, если это принесёт им месть, которой они так жаждали.
* * *
Две недели спустя ко мне пришёл Квинтрелл, появившись в палатке, которую я предпочёл более удобному помещению в быстро расширяющемся за́мке. На мой взгляд, среди этих старых каменных стен было слишком много теней. Со времён Декина они избегали меня посещать, но иногда, в моменты тишины, я улавливал проблески движений там, где его не должно было быть, и всегда казалось, что они создавались из тени.
— Скверная ночка, милорд, — поприветствовал меня Квинтрелл, и я увидел только белые зубы под капюшоном, который он натянул, защищаясь от дождя. На закате с моря налетел шторм, принёсший проливной дождь и гром.
— Это точно. — Я жестом показал ему садиться под навесом моей палатки и передал кружку бренди.
— Надеюсь, за это меня пороть не станут, — сказал он, сняв капюшон, прежде чем взять кружку. Я искал колкости в его тоне и поведении, но не нашёл. Просто менестрель, пытающийся пошутить.
— Приберегу порку для вашего следующего выступления, — ответил я.
Он послушно хихикнул и сделал глоток. Когда он снова заговорил, на меня произвело впечатление, что у него ни рука не дрогнула, ни голос.
— Теперь мне надлежит, милорд, сделать вам своего рода признание.
— Признание? — спросил я голосом, в котором сквозь завесу усталости от дневного труда прорвалось любопытство.
— Да. Хотя, подозреваю, то что я скажу, не станет большим сюрпризом.
— Вы никогда не прекращали шпионить. — Я вежливо улыбнулся в ответ на то, как он удивлённо нахмурился. — Вы правы, вряд ли это сюрприз. Хотя это действительно поднимает вопрос: на кого именно вы нынче шпионите?
— Рад сообщить, что на самом деле я никогда не оставлял работу на герцогиню Лорайн. К её немалой пользе ей направлялись регулярные и неприукрашенные отчёты о ваших успехах.
— А каким образом они ей доставлялись? Шейвинская Марка далеко.
— Но в морях между нами и ними есть множество кораблей флота госпожи Шильвы, а я никогда не встречал моряка, чей кошелёк не нуждался бы в пополнении. Уверен, ваша светлость не ожидает, что я раскрою какие-либо подробности. Ведь для человека моей профессии секреты — это богатство.
Я пожал плечами и поднёс к губам свою кружку.
— Предполагаю, что где-то в этих оживлённых морях плывёт корабль с довольно хорошо оплачиваемым посыльным, от которого вы недавно получили важное сообщение.
— Ваша проницательность безупречна, милорд.
— Перестань совать язык мне в жопу и говори уже, что она хочет.
Квинтрелл склонил голову с уместно-глуповатой ухмылкой. В своём ремесле он действительно был исключителен.
— Как вы знаете, моя госпожа в силу крайней необходимости присягнула на верность Лжекоролеве. Однако, видя огромную жестокость Восходящего войска, буйствовавшего на её землях, не говоря уже о пустоте её казны из-за постоянно
