"Фантастика 2025-65". Компиляция. Книги 1-29 (СИ) - Свадьбин Виталий

Анри кивнул.

— Я не сомневался, что вы подготовились очень хорошо. Вы докопались до сути. Изучили почти всё, что можно. Познали мою суть… Но ваши условия не приемлимы для меня. И вы это знаете. Этот банк и этот порт — моя жизнь. Вы же собираетесь лишить меня жизни?

— Если потребуется, Анри, — признал я. — Это именно то, что я собираюсь сделать. Вернее, лишить вас того, что вы называете «жизнью». Признайтесь, вы и сами давно этого хотели бы. Просто боитесь признаться самому себе.

Анри поменялся в лице. Неестественно дёрнул щекой.

Прошагал походкой к центру зала.

— Что ж, вы правы. Я живу слишком долго. И мне всё порядком надоело. Я согласен лишиться жизни. В случае, если будет обеспечен равнозначный обмен.

Он махнул рукой.

И в этот момент мне ударило по ушам. Я понял, что всё это время Анри лишь только шутил. Этот мерзкий генератор зомбирующего шума либо не работал на полную мощность, либо шёл мимо меня.

А теперь меня пробрало по полной, ударило направленным лучом. Эффект был сопоставим с «Удавкой», только в отличие от неё — я замер, скорчившись на полу, из глаз брызнули слёзы, через которые я увидел, как из бокового помещения выходят две девушки.

Красивые, полуобнажённые, в непристойном одеянии.

Первой вышла Омелия фон Огюст, держащая поводок. Следом — ещё более прекрасная, ещё более волнующая и требующая помощи девушка в беде.

Наденька.

Надежда Константиновна Крестовоздвиженская. С затуманеным взглядом, явным образом зазомбированная.

В этот момент, пожалуй, моё сознание моргнуло. Лишь на долю секунды, достаточной, чтобы между мной и возлежащим промеж тарелок с фруктами богом Дионисом состоялся ещё один разговор.

— Серьёзно⁈ И это был твой план «В»⁈

— Ага.

— То есть ты предполагал, что за козырь будет в рукаве у этого чудовища?

— Да, — кивнул я. — Это же очевидно.

— И ты настолько уверен и самонадеян, что знаешь, что я тебе помогу и не оставлю в беде?

— Уверен, — кивнул я.

Дионис сокрушённо покачал головой и отправил в рот здоровенную виноградную гроздь. Прожевал, выплюнул семечки, и сказал:

— Но ты же подготовился? Не просто так? Тоже какой-никакой козырь есть?

— Ага.

— Ладно, — сказал он, отряхивая пухлые ладошки. — Так и быть, помогу, дело, знаешь ли, хорошее.

— … Я на этом свете уже полторы сотни лет. Поэтому я знал, что ты придёшь, — продолжал в это время Анри. — И подготовился. Сперва ты будешь смотреть, как я лишу её жизни, а затем, так и быть, ты лишишь жизни меня. Мне не жалко. Если сможешь, конечно.

Моя одереневшая рука дёрнула лямку рюкзака на себя. Дёрнула липучки основного отсека. Отсюда высунулась голова Нанотолия, после чего властным жестом я приказал своему зверю:

— Фас!

И зверь мой в три прыжка преодолел расстояние до Анри Таллефумьера.

Одновременно Омелия схватила кочергу, стоявшую у камина, и хлопнула его ровно по темечку, расплющив котелок.

Или это рука Диониса направила кочергу? Теперь уже без разницы.

Хотя это, признаться, была самая стрёмная часть плана. В Омелии я сомневался куда больше, чем в Дионисе. И до последнего не верил, что ей можно доверять, и что рассказанное про её господина — правда. И что она не зазомбированна им.

Но оказалось — правда?

Анри не упал. На несколько секунд Анри окоченел, неестественно раскинув руки, словно старинная игрушка-петрушка. Нанотолий же прыгнул ему на грудь, разорвав когтистыми лапками блузку под сюртуком и обнажив сверкающие и переливающиеся стальные механизмы.

А затем ловко выудил из отсека оттуда стомиллилитровый пузырёк с вином — сердце, питающее сущность артефицированного автоматона. Выдернул соединительный шланг и в пару глотков оприходовал бутылку.

— О-нет-мо-ё-ви-но, — ломаным голосом проговорила тварь, когда-то называвшаяся Анри Таллефумьером, а затем опрокинулась на спину грудой металлолома.

— Значит, он был автоматоном? Или чем-то таким? — спросила Ангелина.

Днём ранее она, спустя почти два месяца разлуки, бросилась мне на шею в порту Югопольска, когда мы наконец-то пришвартовались к родным берегам.

Ранее так не бросалась. Видимо, соскучилась.

— Чем-то таким, — ответил я. — Он был автоматоном, созданным каким-то древним не то гроссмейстером, не то аборигенным магом, поместившим своё сознание в артефакт внутри автоматона.

— Круто… разобрать бы его! До винтиков!

— Ага. Поэтому его не брали эликсиры, направленные на людей, при этом он сохранил ограниченную алхимическую возможность. Например, принимать человеческий облик, запускать удалённо некоторые устройства, и в этом роде. Омелия была нужна ему, чтобы производить ремонт и переустанавливать бутылки — он периодически заводил себе таких рабынь.

— Ну как ты мог передать такое сокровище в местный университет⁈ Просто так!

— Ха, кто же знал, что регент княжны, Ульяна Даниловна Волкова — академик из университета и гроссмейстер. Один из трёх гроссмейстеров на континенте. И что она лично разрабатывала Анри последние годы — после того, как императорский тайный сыск в свете текущих событий отказался всем этим заниматься.

— Четырёх, — поправила меня Ангелина. — Четырёх гроссмейстеров. Свету ещё забыл.

— Я про дипломированных, со штампом. В общем, это была сделка — в обмен на признания моего права на банк и порт. И на то, чтобы всё произошедшее в новостях прозвучало как «блестящая спецоперация». Также княжество изъяло часть банковских резервов на ремонт и покрытие расходов после нашей битвы, ну, это вполне резонно.

— А что Наденька? Ты так и не рассказал вчера…

Я вздохнул. Признаться, я бы хотел обойти эту тему стороной.

— Ну, бурного воссоединения любящих сердец не было, если ты об этом.

— Хм… — отозвалась Ангелина, не то сочувственно, не то с нотками радости. — Чего так?

— Когда зомбирующий звук отключился, она принялась рыдать и говорить, что я злодей, убийца, и прикончил уже двух «хороших мужчин с нашего корабля», которых она знала. Это она про Замойского ещё вспомнила. И прочий бред. Разум Наденьки восстановился спустя пару дней, она пришла просить прощения и говорить, что я её спаситель.

— Куда пришла? К тебе на яхту?

Пришлось признаться.

— Ага.

— Он же не использовал её…

— Нет. После обследования тела оказалось, что просто нечем. Разве что надевал в непристойные одеяния — видимо, из средств получать удовольствия у разума осталось только зрение. Омелия тоже говорила об этом. Ты это… вон там дави сильней.

Ангелина кивнула и сверкнула глазом через плечо.

— То есть вы?..

— Ну… это был прощальный акт любви. Мы оба сошлись на том, что как раньше быть не может.

— Один прощальный акт любви… Второй прощальный… С кем? С Пржевальской? И с Марьянкой ещё — третий? Ну ты и злодей. А с Омелией этой опять?

— Упаси боже. Она забрала свою долю и тут же отплыла из города. Нанотолий не даст соврать.

— А с Владой?

Я покачал головой.

— Нет. С Владой вышли исключительно-деловые отношения. Как-никак, она будет наследницей имения Замойских, и это отличный шанс ничего не испортить и получить податливого соседа по долине безо всяких претензий. К тому же, я назначил её управляющим директором рынка и порта, а Артемия Пржевальского попросил стать антикризисным директором банка. Пржевальским удалось выкупить ещё четверть акций у прошлых бандюгадов, теперь он второй акционер. Хотя банк уже на момент передачи был близок к банкротству, пока не разберётся с активами — большой прибыли не жди.

— Как-как, говоришь, переименовал банк?

— Банк «Анатолийский». В честь Нанотолия, конечно. Ведь это он был главным моим козырем. Заслужил. Ты, кстати, помнишь, что тебе завтра быть на открытии югопольского филиала? Дави быстрей, ещё цедить и разливать полночи. И холодает, простынешь долго голая стоять.