Мир Льда и Пламени - Джордж Мартин
Террио Эрастес (знаменитый путешественник из Браавоса, оставивший записи о своем пребывании среди дотракийцев), будучи гостем кхала Дхако, оказался свидетелем падения Иббиша. Его книга «Пламя над травой» отмечает, что Дхако был весьма горд своим прозвищем Дракона Севера, но, в конце концов, пожалел о том — когда его кхаласар был разбит в сражении с кхалом Теммо. Молодой победитель, пленив старого кхала, скормил его огню — отрубив ему гениталии, руки и ноги, зажарил их на глазах Дхако, предварительно таким же образом расправившись с его женами и сыновьями.
Иббенийцы удерживают скромную территорию на Эссосе и по сей день — маленький полуостров, окруженный морем и защищенный бревенчатой стеной, почти столь же длинной, как и ледяная Стена Ночного Дозора, хотя и втрое ниже. Это внушительное сооружение из дерева и земли, ощетинившееся башнями и прикрытое глубоким рвом. Под защитой укреплений иббенийцы выстроили городок Новый Иббиш, столицу своих порядком урезанных владений. Моряки, однако, утверждают, что новое поселение — тоскливое и жалкое место, куда больше напоминающее Иб Сар, нежели тот процветающий город, что кочевники обратили в руины.
ВОСТОЧНЕЕ ИБА
За иббенийским побережьем и лесами Ифекевронья поднимаются из травянистых равнин предгорья Хребта Костей. А чуть восточнее к берегу подходят и сами горы. Даже отойдя в Студеное море на мили, все еще можно видеть раскалывающие само небо ледяные короны их иззубренных вершин. Кразаадж Заска — Белые горы, так называют дотракийцы северные отроги хребта.
За ними лежит иной мир, в нем побывали лишь очень немногие вестеросцы. Те же, кому удалось достичь этих далей, как Ломасу Путешественнику, попали туда либо по суше, через горные проходы, либо по теплым южным водам через Нефритовые Врата.
Хотя восточные части Студеного моря столь же изобильны, как и западные, лишь немногие приходят сюда на промысел, кроме самих иббенийцев. Земли на восток от Хребта Костей принадлежат кочевникам джогос-нхаям — диким конным воинам, не знающим кораблей и не питающих интереса к морю. В залив Левиафанов, где эти исполинские морские чудовища собираются, чтобы дать жизнь потомству, постоянно ходят за добычей китобои из Порт-Иббена. А иббенийские рыбаки рассказывают об огромных косяках трески в открытом море, лежбищах моржей и тюленей на скалистых северных островах и кишащих повсюду крабах-пауках и императорских крабах. Но в остальном эти моря пустынны.
Еще восточнее лежат так называемые Тысяча островов (картографы с Иба уверяют, что на самом деле их менее трехсот) — окруженная морем россыпь обветренных скал. Рассказывают, что это последние остатки затонувшего царства, чьи города и замки скрылись под водами наступающего моря тысячелетия назад. Только самые отважные моряки (либо доведенные до отчаянья) высаживаются на здешние берега, ибо местные жители — народ хоть и немногочисленный, но странный и враждебный к чужакам. У них зеленоватая кожа, они безволосы и заостряют своим женщинам зубы, а мужчинам обрезают крайнюю плоть. Они не говорят ни на одном известном языке и, по слухам, приносят моряков в жертву своим чешуйчатым рыбоголовым богам, чьи изваяния стоят на каменистых берегах, видимые лишь в час отлива. Хотя со всех сторон каждого кусочка их земли — только вода, островитяне панически боятся моря. Они и под угрозой смерти не осмелятся замочить ноги.
176. Женщина с Тысячи островов (худ. Рене Айгнер).
Даже Корлис Веларион не отважился плыть от Тысячи островов дальше на восток. Именно здесь Морской Змей повернул назад во время своего великого северного путешествия. По правде говоря, у него и не было никаких причин продолжать путь, кроме стремления узнать, что же его ждет за горизонтом. Как рассказывают, рыба, выловленная в этих восточных морях — и та необычайно уродлива, с неприятным горьким привкусом.
Единственный заслуживающий упоминания порт на Студеном море к востоку от Хребта Костей — Нефер, столица царства Н'гай. Окруженный высокими меловыми утесами и вечно скрытый в тумане, Нефер со стороны гавани выглядит всего лишь маленьким городком. Но ходят слухи, будто девять десятых его находится под землей (из-за чего путешественники именуют Нефер Сокрытым городом). И, как бы это место ни называли, оно стяжало зловещую славу логова истязателей и некромантов.
За Н'гаем лежат моссовейские леса — холодная мрачная страна оборотней и демонических охотников. А дальше Моссовии…
Ни один человек в Вестеросе не может точно сказать. Некоторые септоны утверждают, что мир восточнее Моссовии заканчивается, переходя в царство вечных туманов, далее — в царство вечной тьмы, и наконец — в царство вечных бурь, где море и небо сливаются воедино. Моряки, певцы и прочие мечтатели предпочитают верить, что Студеное море простирается все дальше и дальше в бесконечность. Мимо восточного края Эссоса, мимо островов и континентов неизвестных, неописанных и невообразимых, где чужие люди под чужими звездами возносят молитвы чужим богам. Более умудренные книжники предполагают, что где-то там, за знакомыми нам морями, восток превращается в запад, и Студеное море наверняка соединяется с Закатным, если мир действительно круглый.
Может быть, это и так. Может, нет. Пока не появится новый Морской Змей, готовый плыть навстречу восходу, никто не в силах сказать наверняка.
ХРЕБЕТ КОСТЕЙ И ЗЕМЛИ ЗА НИМ
Если двигаться от Ваэс Дотрака и Матери Гор к востоку, то вскоре степи уступят место холмам и лесам, а земля под ногами путников будет все жестче, все каменистее… и чем дальше — тем ближе к небу. Холмы обретут скалистость и крутизну, а вскоре на горизонте поднимутся горы, и по восточному небосклону поплывут их величественные пики. Сизые иззубренные гиганты столь огромны и устрашающи, что даже Ломас Путешественник, этот отважный странник (конечно, если его истории правдивы), дрогнул при взгляде на них и счел, что он, наконец, достиг края света.
Предкам дотракийцев и других степных кочевников об этих горах было известно больше, чем нам, поскольку часть их помнила о своем переходе через хребет. Племена вышли из дальних стран, лежащих за горами, но причины их переселения неведомы. Надеялись ли они на богатства и лучшие пастбища? Может быть, желали завоеваний? Или же бежали от жутких врагов? Сказания коневодов противоречат друг другу, так что, возможно, истины мы
