Чужая невеста для ректора - Таня Денисова

— Смелая слишком.

Ирма смеётся и качает головой.

— За здоровье Софи не переживай. С ней всё хорошо. Пуара имеет некоторые целительские свойства, поэтому именно её я выбрала для нашего девичника.

— После вашего девичника замок останется целым? — спрашивает Лекс, вздыхая.

Видимо, понимает, что разогнать нас у него не получится. Остаётся только смириться.

— Этого обещать не могу, — говорю с улыбкой. — Шучу. Ректор Уолтерман, вы можете не беспокоиться на наш счёт. Мы просто немного поболтаем о своём, о девичьем, а после я сразу отправлюсь в свою комнату.

— Обещаешь? — спрашивает он.

— Обещаю.

— Боги, ты ещё клятву с неё возьми! — смеётся рядом Ирма. — Всё у нас будет хорошо. Иди уже.

— Ты меня выгоняешь? — возмущается Лекс.

— Ты не уловил суть слова «девичник»?

Лекс хмуро смотрит сначала на Ирму, потом на меня, но всё же кивает. Когда он выходит из целительского крыла, мы облегчённо выдыхаем. Сеанс встречи с бабушкой чуть не сорвался.

— Ну что, зовём Валентину? — радостно спрашивает Ирма.

— Да! Пора узнать, как я оказалась в этом мире…

Глава 22

Мы с Ирмой присаживаемся на диванчик, ставим рядом бокалы с пуарой, и я тру камешек на кольце. Проходит всего пять секунд, и в воздухе появляется образ бабушки. Она широко улыбается и машет нам рукой.

— Привет, Эмма. Ирма, Боги, как я рада тебя видеть!

— Я тебя тоже, Валентина.

— Я тебя очень прошу, помоги моей внучке освоиться.

— Уже, — отвечаю я, поднимая бокал.

— Пуара. Мне почти удалось получить похожий вкус, — с гордостью сообщает бабушка, и тут же становится серьёзной. — Эмма, у тебя всё хорошо?

— Если можно так сказать.

— Что такое?

— Девушка, в теле которой я оказалась, обручена, а брат моего жениха — ректор Академии, в которой я теперь учусь.

— Королевская академия драконов, — мечтательно говорит бабушка. — Там я провела лучшие годы своей жизни и встретила самого прекрасного мужчину во всех вселенных.

— Как Там Ирвин? — тут же спрашивает Ирма.

— Его больше нет с нами.

В голосе бабушки столько грусти… Я помню тот день, когда она сообщила о смерти дедушки. Она будто умерла. Ей потребовалось несколько лет, чтобы прийти в себя. Я пыталась её поддерживать как могла, а потом я уехала в летний лагерь. Когда вернулась, родители сообщили мне о смерти бабушки.

— Я ходила к вам с дедушкой на кладбище. Там и твоя могила есть. Как так? — не выдерживаю я.

— Могила есть. Меня там нет. Так было нужно.

— Скажи хоть, почему мне сказали, что ты умерла?

— Так решили твои родители. Они боялись, что я отправлю тебя в свой мир, поэтому запретили мне общаться с тобой.

— Они знали? — удивляюсь я.

— Нет. Случайно узнали. Испугались. Кричали, что я — исчадие Ада, от которого нужно избавиться.

— Ужас какой…

— Ирвин говорил, что мы должны рассказать детям правду, но я боялась. В итоге поплатилась. Тринадцать лет не видела, как растут мои внучки. Вы ведь тогда переехали, и мне не сказали, куда именно.

— Почему ты не использовала заклинание поиска? — удивляется Ирма.

— Я обратилась к Альтее, чтобы она запечатала мою магию.

— Альтея? — я ухватываюсь за знакомое слово.

Если я правильно помню, то тогда в палате бабушка просила её спасти меня.

— Да. Это она перенесла твою душу в тело Софии.

— А как ты узнала, что я умираю?

— Я увидела выпуск новостей. Был репортаж о твоей больнице. Оператор проводил съёмку в помещениях, и в кадр попала ты. Я тебя сразу узнала. Начала пробиваться по знакомым, дошла до одной из медсестёр. Она подтвердила, что это ты, и сказала, что доктора дают тебе чуть ли не считанные дни. Я медлить не стала, связалась с Альтеей. Она сказала, что ждала меня, так как Высшие Боги знали, что в их мир может прийти душа из другого мира. От меня зависело будущее двух миров.

— В чём именно?

— Я могла отказаться передать тебе магию. А это было единственное условие твоего спасения.

— То есть ты лишилась магии ради меня?

— Ради спасения твоей жизни я на всё была готова. Да и не нужна мне эта магия. Ты — важнее всего. Прости, что так долго искала тебя.

В глазах бабушки появляются слёзы. Ирма сжимает мою ладонь, и сама тоже украдкой вытирает солёные капли с щёк.

— Главное, что вы обе сейчас живы, — говорит целительница.

Бабушка просит рассказать ей, что было после моего перемещения. Мы ведь так и не успели нормально поговорить. Обстоятельства не позволяли. Сейчас рассказываю всё в подробностях.

— Эмма, дорогая, я могу сказать тебе только одно — будь осторожна, — говорит в конце моего рассказа бабушка. — Софию, в теле которой ты оказалась, отравили в собственном доме. Альтея не сообщает мне, кто именно. Я подозреваю, что попытка убийства может повториться.

— Я думаю, это сестра Софии. Она была так удивлена, когда увидела меня утром живой. Так и спросила. Ты жива? Странно, правда.

— О да, вызывает подозрения, — соглашается Ирма. — К твоему счастью, в Академии её нет.

— Но я ведь буду ездить домой на каникулы.

— Я приготовлю для тебя одно уникальное зелье. Оно поможет избежать летального исхода, но тошнота и рвота будут тебе сигналом, что ты употребила яд.

— Лучше уж это, чем смерть.

— Так, а что за жених у этой Софии? — спрашивает вдруг бабушка.

— Ой, это мой племянник, — тут же отвечает Ирма, а я готовлюсь услышать хоть что-то интересное о Марке. — Марк — чёрный дракон, силён, красив, занимает высокую должность, пользуется авторитетом.

— Ты мне лучше расскажи, что мою внучку ждёт в браке с ним.

— Будет окружена заботой и вниманием, но это будет делаться, потому что так надо. Помолвка и свадьба — дань памяти матери для Марка. Не помню, чтобы он влюблялся когда-нибудь. Все его связи — краткосрочные. Ни одной девушке не удалось растопить его ледяное сердце. Но при этом он — жуткий собственник. Во всех смыслах этого слово. Если он увидит, что к Софи кто-то из мужского пола прикоснётся или посмотрит как-то не так, то там будет битва.

— Битва? С родным братом тоже? — спрашиваю прежде, чем думаю.

— Что??? — вскрикивает Ирма.

Глава 23

— Ну а что? Лекс ко мне с самого начала начал цепляться! И намёки грязные делать, — искренне возмущаюсь я. — Может, конечно, это был его способ проверить меня на правдивость слухов, но ведь можно было и мягче.

— Лекс часто перегибает, когда дело касается защиты чести семьи, — мягко говорит Ирма. — Ты уж прости