Линии судьбы. Том 2. - Артём Федоренко

- Что в нём? - спросил Михаил.

- Мы не знаем, - ответил глава школы. - Свиток способен открыться только тому, для кого он предназначен. За всю историю школы никто не смог прочесть его.

Михаил посмотрел на свиток с интересом. Что-то в нём откликалось на его особое восприятие времени.

- Можно мне изучить его? - спросил он.

- Для этого тебе и было позволено выбрать, - кивнул глава Юнь Шу. - Отправляйся в комнату для медитаций. Никто не будет беспокоить тебя сегодня вечером.

В маленькой комнате для медитаций, с единственным окном, выходящим на звёздное небо, Михаил долго сидел, глядя на пыльный свиток. Странное чувство не покидало его, словно он держал в руках послание, специально оставленное для него.

Наконец, собравшись с духом, он аккуратно развязал синюю нить, которая, казалось, сама скользнула между его пальцами. Свиток развернулся, показывая ряды символов, написанных странным светящимся синим цветом, который, казалось, бился в такт его сердцебиению.

Язык был архаичным, с оборотами и формами, которые затрудняли понимание. Но первые же слова заставили его вздрогнуть: «Тому, кто чувствует время иначе. Я не знаю твоего имени и когда ты найдёшь этот свиток, но если ты читаешь эти строки, значит, время выбрало тебя, как когда-то выбрало меня”.

Михаил почувствовал, как по спине пробежал холодок. Автор писал так, словно знал, что свиток попадёт в руки человека с особым восприятием времени. В следующих строках описывались практики, позволяющие развить чувствительность к временным потокам, техники медитации для управления восприятием времени, методы интеграции этих навыков с боевыми искусствами.

Многие из описанных упражнений напоминали стандартные практики школы, но с тонкими отличиями, открывающими их истинное назначение. Михаил с удивлением обнаружил, что некоторые он уже интуитивно применял.

“Время не терпит насилия над собой. Нельзя приказать ему течь иначе, как нельзя приказать реке повернуть вспять. Но можно построить каналы и шлюзы, направляя его поток, можно нырнуть глубже или подняться на поверхность, меняя скорость своего движения относительно потока. В этом суть нашего дара - не в контроле над временем, а в умении плыть в нём с наибольшей эффективностью”.

Михаил читал эти строки, и ему казалось, что они написаны специально для него. Как будто неизвестный мастер из прошлого сумел облечь в слова то, что он сам интуитивно понимал, но не мог выразить.

В свитке также содержалось предупреждение о грядущей чёрной порче: “Я видел, как тьма приходит, искажая саму суть реальности. Время будет течь неправильно, энергия обратится против владельцев, естественный порядок вещей пошатнётся. Практик времени должен быть готов, когда наступит час испытания”.

Заканчивался свиток словами: “Я создал это наследие, чтобы сохранить знания о времени для тех, кто придёт после меня. Найди свой путь в потоке времени, ибо каждый из нас течёт по-своему”.

Подписи не было, вместо нее лишь небольшой символ, напоминающий стилизованную каплю воды с заключёнными в ней песочными часами.

Михаил аккуратно свернул свиток, чувствуя странное родство с человеком, написавшим эти строки. Словно он обрёл наставника, который понимал природу его дара. Впервые с момента перехода в этот мир он не чувствовал себя одиноким в своей уникальности.

Прижимая к груди свиток и кристалл “Слеза реки”, Михаил смотрел через маленькое окно на звёздное небо. В прошлом он изучал механизмы часов, стремясь понять время через его измерение. Теперь его путь был иным - погружение в саму суть временных потоков, в их непосредственное восприятие и взаимодействие с ними.

Он достал амулет, свой гладкий камешек с естественным отверстием. Глядя сквозь отверстие на звёзды, Михаил вспоминал своих вторых родителей из рыбацкой деревни, которые стали для него настоящей семьёй в этом мире. Вспомнил Анну и свою жизнь в Петрограде. И странным образом все эти воспоминания не разрывали его на части, а сплетались в единую нить его судьбы, в поток, который нёс его вперёд.

- Я буду учиться, - пообещал он самому себе и неизвестному мастеру прошлого. - И когда придёт время, я буду готов.

Звёзды отражались в крошечной капле кристалла, как в миниатюрном озере. Михаил чувствовал, как время течёт вокруг него не бесформенной массой, а структурированными потоками, которые можно было если не контролировать, то хотя бы направлять. Впервые за долгое время он ощущал себя не чужаком в этом мире, а тем, кем был призван стать.

Глава 8: Предвидение и реальность

Первые лучи солнца, острые как иглы, пронзили густой туман над горными вершинами. Феликс стоял на самой высокой башне школы, вдыхая разреженный горный воздух. Пахло мокрым камнем, травами и чем-то неуловимо тревожным - запахом приближающейся бури, хотя небо оставалось безоблачным.

Прошло три дня напряженной работы, и теперь он наблюдал плоды своих усилий - преображенную школу, готовую встретить опасность. Каждая деталь его плана была реализована: перемещены ученики, изменены маршруты патрулей, расставлены предметы, которые должны сыграть свою роль в нужный момент. Теперь оставалось только ждать.

Феликс прикрыл глаза, сосредотачиваясь на своем даре. Мир вокруг расслоился на множество вероятностей, но уже не абстрактных возможностей - конкретные варианты развития событий накладывались друг на друга полупрозрачными слоями. Люди и предметы словно оставляли за собой тени будущих положений, движений, решений.

Патрульные внизу превратились в размытые силуэты, существующие одновременно в нескольких местах, следуя неизвестными врагу маршрутами. Феликс видел их возможные перемещения на час, на два вперед, как шахматист видит развитие партии на несколько ходов. Печать в его груди пульсировала в такт биению сердца, и с каждым ударом восприятие становилось острее. Он видел каждое внесённое за последние дни изменение - камни, выложенные особым узором вдоль восточной стены; укреплённую телегу у центрального прохода; перераспределённые группы учеников. Все эти детали теперь звучали как ноты в сложной симфонии защиты. Внезапно его внимание привлекло еле заметное колебание воздуха у дальнего края восточной стены. Там, где должны были простираться четкие линии вероятностей, возникала странная рябь, в этой ряби ему с трудом удавалось различить отдельные возможности, они расплывались, искажались, перетекали друг в друга.

Обычному глазу этого было не заметить, но Феликс видел.

- Начинается, - прошептал он, ощущая, как засосало под ложечкой.

В тот же момент раздался первый утренний гонг - сигнал повышенной готовности, теперь гонг звучал иначе: не три удара, а размеренная последовательность, передающая четкий приказ “На позиции”. На этих новых сигналах тоже настоял Феликс.

Прошло не более минуты между первым колебанием воздуха, замеченным Феликсом, и