Навола - Паоло Бачигалупи

«Никогда об этом не забывайте, — сказал Мерио однажды, когда мы сидели, потягивая сладкий чай, поедая горький сыр и встречая купца за купцом. — Листья великого дуба Банка Регулаи покрыты золотом королей и принцев, однако сюда уходят наши корни, и потому мы держимся, когда великие бури сотрясают королевства».

Здесь мы выдавали аккредитивы, здесь наши нумерари заключали договоры на отправку наличных в далекие города вроде Вустхольта и Биса, и на ту сторону Лазури, в сияющий город Ваз, и даже в далекий Ксим. Отсюда торговец мог послать тюки шерсти или мешки чая на другой край света, а на той стороне, сбыв товар, зарегистрировать продажу в местной ветви Банка Регулаи и вернуться домой с печатью ветви нашего банка на кусочке пергамента, чтобы получить плату в Наволе, без необходимости везти золото самому. Здесь он мог застраховать перевозку, защитив себя от морских бурь и разбойников, а иногда и от изменения цены своего драгоценного груза.

Мы протискивались между заполненными столами, пытаясь не упустить из вида Челию. Повсюду вокруг шла торговля, заключались сделки. Литиджи лихорадочно составляли документы. Дамы легкого поведения, разбирающиеся в контрактах не хуже мужчин, которых ублажали, потягивали чай, внимательно следя блестящими глазами, готовые помочь торговцу отпраздновать удачную сделку. Холодные вина из глубоких подвалов выносили на свет и откупоривали. Друзья и враги общались друг с другом. Это было бьющееся сердце наволанского банка мерканта, но Челии нечего было тут делать. Едва ли она могла навещать здесь друга.

А кроме того, она слишком таилась.

Внезапно Челия свернула к таверне, нырнула в низкий дверной проем. Мы кинулись за ней и заглянули в открытые окна, попытались разглядеть что-то в полумраке, не выдав себя. Безуспешно.

— Я иду внутрь.

Полонос пожал плечами, словно говоря: «Сам знаешь, что случилось с мальчиком, который подглядывал в замочную скважину», — однако не стал меня останавливать, и я шагнул через порог. Таверна была маленькой, все столики заняты писцами и законниками, вооруженными перьями, чернильницами и печатями. Однако Челии здесь не было — она не заключала сделку и не забирала контракт. Пригнувшись, я прошел через низкую дверь во вторую комнату, но там ее тоже не оказалось.

Сзади ко мне подошел принчи ди таверна40.

— Хочешь поесть или сесть за доску?

— Вы видели девушку, которая вошла сюда?

Он поморщился и кивнул в сторону кухни.

— Она готовит? — озадаченно спросил я.

— Она выходит.

Я направился к кухне, но он поднял руку.

— Если хочешь выйти, нужно заплатить.

— А она платила?

Он кивнул:

— Все платят.

Еще более озадаченный, я достал нитку наличных, развязал и протянул ему куаттопеццо. Он мотнул головой в сторону кухни:

— Ладно, иди.

Я пробрался через кухню. Там ревел огонь, кричали повара; меня накрыла волна запахов, ругани и пара. Поросята вращались на вертелах. Ножи рубили мясо и овощи. Горячие чаи, завернутые в муслин сыры, принесенные из подвальной прохлады, — но ни следа Челии. Я вышел через заднюю дверь и оказался в зловонном узком переулке, где двое мужчин ощипывали кур над кровавой сточной канавой.

Никаких признаков Челии.

— Ищете сиалину? — Один из мужчин фыркнул.

— Вы ее видели?

— Та еще штучка. Такое зрелище кого хочешь взбодрит.

Полонос и Ленивка присоединились ко мне.

— Ну что? — спросил Полонос.

— Она пошла туда. — Мужчина с ухмылкой подмигнул и показал пальцем.

Мы поспешили в указанном направлении, но почти сразу оказались на развилке: три ужасно тесные аллеи шли в разные стороны под разными углами. Я посмотрел на Ленивку.

— Где Челия?

Собака склонила голову набок.

— Она не выследит ее без запаха, — заметил Полонос.

— Ты не знаешь Ленивку. — Я присел перед ней, обхватил ее морду ладонями, потер уши. — Челия? Ты можешь ее найти? Челию?

Ленивка моргнула и вопросительно сморщила лоб.

— Челия, — повторил я. — Ищи.

Ленивка посмотрела по сторонам, потом вновь на меня, затем поднялась и принялась ходить кругами, принюхиваясь. Мгновение спустя она припустила по одной из аллей.

Полонос хмыкнул:

— Это противоестественно.

— Это очень умная собака.

К моему разочарованию, Ленивка потеряла след, когда мы выбрались на Виа-Амолюче, с тенистыми портиками и многолюдную; облака мелкой пыли и затоптанного конского навоза висели в горячем воздухе. Это была одна из главных улиц, которой вовсю пользовалось жители, направлявшиеся в центр города на Куадраццо-Амо либо к городским воротам. Озадаченная Ленивка вертелась между телегами, конями и людьми, кружа и вынюхивая. Она виновато посмотрела на меня.

— Твой вины тут нет, — утешил я ее, почесав за ушами, и оглядел оживленную улицу.

Челия хотела избавиться от преследователей, и ей это удалось.

Тут мне в голову пришло новое подозрение, и я умолк.

Улица, на краю которой мы стояли, вела не только к магазинам, но и к жилым домам. С растущей уверенностью я жестом велел Полоносу следовать за мной и, каким бы неподобающим это ни было, пустился бегом, на ту сторону и в направлении квартала Марко. Не самый дорогой из кварталов, но красивый, с цветущими деревьями на улицах и ползучими лианами на стенах. Челия отправилась не за покупками и не с намерением поесть. Она миновала слишком много подобных заведений. Нет, она решила навестить кого-то, кто живет в этом наволанском квартале.

Я прошел между обнесенными стенами садами двух палаццо и оказался на другой улице. Дома здесь были больше, стены выше — и я увидел Челию: она проскальзывала в ворота, рядом с которыми стоял стражник.

Стражник захлопнул ворота. Челия исчезла.

Но мне не нужно было следовать за ней. Я знал этот дом.

Каждый в Наволе знал его.

Глава 14

Все в Наволе говорили, что сиа Аллецция ди Виолеттанотте — красавица, но это было все равно что назвать Лазурь необъятной, а наволанцев коварными. Я видел ее дважды — и оба раза испытал потрясение. Один раз я был с друзьями Пьеро и Чьерко, и они показали мне ее.

Она сидела за столиком перед таверной, славившейся своими горькими настойками. В этом заведении использовали не длинные столы со скамьями, а маленькие столики, создававшие интимную обстановку. На сиа Аллецции было зеленое платье с белым кружевом, обнажавшее значительную часть груди. Ее глаза были подведены, губы накрашены, а шелковистые черные волосы уложены в сложнейшую прическу из кос и завитков — должно быть, служанки трудились над ней несколько часов. Сиа Аллецция напоминала портрет кисти Арраньяло, неземной и завораживающий, словно фата, вот только она была живая и досягаемая. Создание из легенд, сидевшее перед нами и потягивавшее красную настойку, в то время как мужчина напротив — архиномо нобили ансенс, судя по расшитым брюкам и камзолу, — лез вон из кожи, отчаянно желая, чтобы она обратила к нему свой драгоценный взгляд.

Аллецция ди Виолеттанотте.

Куртизанка, шептались Пьеро и Чьерко. Куртизанка, у которой четверо мужчин, и каждый содержит для нее палаццо, чтобы она могла навестить его, когда ей удобно. Женщина столь соблазнительная, что эти мужчины согласны делить ее очарование и внимание, поскольку без них погибли бы. Говорили, что сиа Аллецция погубила архиномо Талья, заставив патро, брошенного ею из-за вспышек ревности, потратить все деньги в попытках вернуть ее.

Аллецция ди Виолеттанотте.

Ай! Один вид ворот ее особняка пробудил во мне страсть. Полонос, судя по выражению его лица, тоже узнал эти ворота.

Что Челия делает в палаццо этой женщины? Что могло этой женщине понадобиться от Челии?

Пьеро говорил, что сиа Аллецция иногда устраивает вечеринки для мужчин, к которым благосклонна, подбирает им пары из юных вианомо, девушек, которым нравились игры обольщения, дочерей изготовителей