Серые будни: Забытые Боги - Likitani
— Тоже мне – лидер, — бурчал под нос мужчина. — Чуть на глазах у людей на полу не растянулся… Тряпка! Собрался в одиночку бежать спасать кого-то?! А остальным думаешь сейчас легче?
Арку вспомнился Хакар, потерявший половину своей семьи. Хвель, уже сколько лет не видевший родную сестру. Ринала, отданная в храм еще ребенком. А он ведь даже не спрашивал у нее встречалась ли она с семьей после этого! Крина, в конце концов, которой путь на Болота теперь был закрыт.
Его друзья были не в лучшем положении. Возможно, что и их семьям сейчас грозила опасность, тварей на севре расплодилось изрядно. Теперь Аркум сильно сомневался, что имеет право даже в одиночку, оставив друзей, бросаться спасать свою семью. Было что-то эгоистичное в том, чтобы биться пускай не за себя, а за родных людей, но при этом взваливать заботу о человечестве на чужие плечи. Это было не достойно лидера.
Сказ семнадцатый. Шепот
Высокий холм, поросший мелкими, кривыми деревьями и густыми кустарником, к северо-востоку от Торлина местные называли Камнем Редении – Богини искупления. На его вершине действительно лежала огромная глыба известняка, кое-как обтесанная и украшенная незамысловатой резьбой и письменами на староимперском. Впрочем, местами еще можно было различить сколы очень напоминающие следы зубила, что сплетались в руны куда древнее имперских. В этом не было ничего удивительного, ведь потомки имперцев были не первыми людьми, что поселились в этих землях. Крестьяне, пасущие овец на окрестных, пологих холмах, часто находили в земле кости, ржавое оружие и потемневшие от времени драгоценности. Но с собой эти находки забирали лишь самые отчаянные, те считались проклятыми и принадлежащими мертвым.
Если же какой-то дурак притаскивал в дом золото покойников и накликал беду на всю деревню, такого человека судили по всей строгости деревенских законов. А драгоценности забирали и несли на вершину холма, где зарывали под камнем посвященным Редении. Обычно это помогало. Церковь такие выходки не очень одобряла хоть они и были посвящены имперской Богине. Но было в этом что-то от языческих обрядов местных, давно пропавших племен.
Впрочем, и камень с верхушки холма никто убирать не спешил, хотя, казалось бы, чего сложного? Пяток каменщиков с клиньями и кувалдами раскололи бы глыбу за пол дня. Но местные этого делать не будут, а гнать работников из Торлина или ближайшего городка никому не хотелось. Потому камень и стоял на вершине до сих пор, что было очень кстати для Хэла, явившегося на холм ранним утром.
— Думаю это место подойдет, — задумчиво разглядывая каменюку пробормотал юноша, опираясь на посох, украшенный птичьими и змеиными черепами.
— Я не помешаю, если поохочусь у подножия? — тихо спросил Хогйин, несший шухуна и гадюку ярндага.
Волкул и щенок Дым остались ниже по склону холма, устроив какую-то игру на небольшой поляне.
— Нет, все в порядке, — махнул ладонью друид. — Артан сегодня милостив. Сам ведь видел, сколько птицы гуляет по полю у холма.
— Да, я заметил, но… мне как-то неловко оставлять ярндага одного, — замялся охотник. — За те дни, что мы живем в Торлине я успел наслушаться всяких разговоров. В королевствах сейчас не спокойно.
— Не волнуйся, ступай. Этим ты и мне поможешь. Ветер лучше слушать наедине.
Хог поклонился и больше не отвлекая друида скрылся в кустах. Гадюку и шухуна он оставил там же где стоял. Крылатый кот тут же скользнул на ближайшее дерево и принялся себя вылизывать, а вот змея подползла к хозяину. Улыбнувшись Хэл подобрал гадюку и направился к камню.
Забраться на его вершину оказалась не сложно, хотя змея, свернувшейся клубком на плечах юноши, немного мешала. Устроившись на теплой глыбе Хэл закрыл глаза, достал костяные четки и замер. Ярндаг не шевелился и даже дышал через раз, словно силясь что-то расслышать. Порывы прохладного ветра играли зеленой листвой, гнули к земле высокую траву и то и дело раздували одежды самого друида. Но это было не то, чего Хэл ожидал.
Недовольно скривившись и глубоко вздохнув ярндаг принялся медленно перебирать четки. Сухие губы зашевелились, беззвучно повторяя какие-то слова. Гадюка на плечах Хэла заволновалась, приподняла голову и будто бы вслушалась. Пара мгновений и тихо зашипев змея показала клыки, а затем соскользнула на теплый камень и отползла в сторону. Беззвучные слова на эртене были адресованы духам стихии не приятной для ползающего по земле создания.
Несколько минут Хэл пребывал в подобии транса: абсолютно не шевелился, перебирал четки и шептал на эртене. Гадюка успела вновь свернуться клубком, греясь на солнце, как вдруг что-то на поляне переменилось. Очередной порыв ветра пригнул деревья к земле, затем на мгновение затих, а после вновь зашелестел листвой. Но теперь шуршание зелени звучало иначе. В этом тихом шипении появилась не система, но некий смысл, не ясный для большинства людей.
Ярндаг обратился в слух, перестав шептать и перебирать четки. Даже его одежды не касался ни один порыв ветра, чтобы не смущать юношу ненужными звуками. Сидевший на ветке шухун застыл, завороженно вслушиваясь в звуки ветра. Ему, в отличии от змеи, это было по нраву.
Продолжался шелест недолго – от силы пару минут, по истечению которых ветер замолчал. Но ощущении чьего-то присутствия, которое иногда появляется, когда в одиночестве гуляешь по лесу, никуда не исчезло.
Хэл вновь зашептал на эртене, но теперь это не было похоже на монолог. Изредка ярндаг замолкал и вслушивался. Ветер отвечал, вновь шурша листвой. Странный диалог занял не больше минуты, после чего новый сильный порыв чуть не сорвал замешкавшегося шухуна с ветки и все успокоилось. Шелест листвы звучал, как и обычно, не неся какого-то смысла.
— Теперь ждем, — устало вздохнул друид, ненадолго открыв глаза, а затем погрузился в молчаливый транс.
Хэл провел на камне около часа, не сдвинувшись ни на пядь. Солнце начало припекать сильнее, но друид никуда не уходил, а все ждал и ждал чего-то. Новый сильный порыв ветра не стал для него неожиданностью. Глубокий вдох и ярндаг вновь внимательно слушает шепот листьев, расшифровывая скрытый в нем смысл.
Чем дольше Хэл слушал тем сильнее хмурилось его лицо. Друид ничем не показал своего
