Зловещие маски Корсакова - Игорь Евдокимов

Однако на безлюдном мосту его уже ждали.

Когда Корсаков вынырнул из-под арки sotoportego, он увидел, что дорогу ему перекрывают несколько фигур в черных плащах, белых масках, полностью скрывающих лица, и черных треуголках. Они стояли поперек моста так, что обойти их или протиснуться между было невозможно. Хотя за время прогулки по городу Владимир не раз натыкался на людей в масках, ждавшие его незнакомцы не создавали впечатления праздных гуляк. Скорее весь их вид говорил о том, что они кого-то здесь ждут с недобрыми намерениями. И Корсаков догадывался кого…

Он резко обернулся, но в проходе вновь увидел белые гладкие маски. Черные плащи и треуголки их владельцев сливались с темнотой, отчего казалось, что мертвенно-бледные лица просто висят в воздухе отдельно от тел.

Корсаков повернулся обратно к мосту, стараясь сохранить невозмутимый вид. Восклицать: «О нет, это ловушка!» – было уже поздно. Кричать: «Помогите, убивают!» – еще рано. Оставалось подождать, как ситуация будет разворачиваться.

Одна из фигур в черных плащах, стоящих на мосту, выступила вперед. Из-под маски донесся глухой голос, говорящий на французском с сильным акцентом:

– Знаменитый мсье Корсаков. Рад с вами наконец-то познакомиться.

– Сказал бы то же самое, если бы имел возможность вас, так сказать, лицезреть, – ответил Корсаков, дополнительно ухмыльнувшись, дабы продемонстрировать, что как минимум он сам шуткой остался доволен.

Фигура перед ним издала сухой смешок. Рука в перчатке скользнула к маске, потянула за край и обнажила скрывающееся под ней лицо. И Владимир мигом пожалел о своей шутке.

Смотрящий на него человек был омерзителен. Его лицо напоминало застывшую маску восковой куклы после того, как ее растопили огнем. Розоватые следы от ожогов покрывали щеки и шею. Абсолютно лысые брови и деформированные глазные впадины с оплывшими веками дополняли неприятную картину.

– Фарук, простите, не знаю, как вас по батюшке, какое совпадение! – Корсаков попытался звучать беззаботно, хоть и понимал, что это не сильно ему удается. – Не ожидал вас встретить именно здесь и сейчас.

– А вот я ждал этой встречи, – процедил осман. – Почти четыре года.

– Могли бы написать. Я, знаете ли, сторонник активной корреспонденции.

Корсакову дьявольски не хватало верного револьвера. Он старался выглядеть расслабленно, но при этом был готов к резкому броску, а ладони его вцепились в рукоять трости, в которой скрывалась тонкая, но прочная и острая шпага. Владимир насчитал пятерых человек перед собой, включая Фарука. Еще двое-трое скрывались в темной арке за спиной. Не лучшее соотношение сил. Надежда оставалась на узость прохода, где с трудом смогли бы разойтись два человека. Если бы враг нападал только с одной стороны – шансы бы сохранялись. Но с двух… Одновременно… В такой ситуации Владимир не стал бы ставить на себя.

«Сними перчатки, – шепнул ему внутренний голос. – Сними их, воспользуйся силой двойника».

Владимир не удостоил его ответом.

– Как он погиб? – спросил Фарук.

– Кто погиб? Знаете, вам следует быть конкретнее в таких вопросах, – попросил Корсаков.

– Юсуф-эфенди. Как… он… погиб? – медленно, тщательно проговаривая каждое слово, повторил осман.

Корсаков посмотрел ему прямо в глаза. Холодно. Спокойно. Без тени усмешки. И ответил:

– Страшно. Пытался кричать. Торговаться. Зря. Ему это не помогло. Но, если слов вам мало и желаете прочувствовать на себе, я готов провести демонстрацию.

Владимир понимал, что исполнить угрозу своими силами ему не удастся, а рисковать, в очередной раз дав волю своему двойнику, было слишком опасно. Поэтому он просто пытался предугадать реакцию противника. Вывести того из равновесия. В лучшем (пусть и маловероятном) случае – немного испугать. В худшем – сильно разозлить. Но как минимум заставить поддаться эмоциям и совершить ошибку.

Фарук не стал торопиться. Он постоял несколько мгновений, обдумывая ответ Корсакова. Затем кивнул, будто бы принимая его к сведению. Медленным плавным движением вернул на место маску. После чего глухо приказал:

– Hadi![39]

Зашелестела сталь. Фигуры за спиной Фарука вытянули из ножен изогнутые ятаганы. На лезвиях мимолетно вспыхнули блики от заходящего солнца. Тот же шелест извлекаемых клинков раздался позади Корсакова.

Владимир оставался недвижим.

В переулке повисла зловещая тишина. Фигуры в черных плащах медленно начали спускаться по ступенькам моста. Они не торопились. Шли медленно и будто механически, как заведенные куклы.

Владимир продолжал стоять.

За спиной, из sotoportego, под подошвами сапог хрустнула мокрая каменная пыль.

Первые две фигуры сошли с моста и втянулись в узкий переулок. Вторая пара последовала за ними. Фарук так и остался стоять на площадке моста. Лишь его глаза посверкивали в злобном предвкушении из прорезей маски.

Первая фигура с ятаганом почти поравнялась с Владимиром. Шаги за спиной тоже приближались.

Корсаков продолжал стоять.

Нужен был точный расчет. Противник перед ним. Противник позади. Кто нападет первым?

Передний оказался шустрее. Он занес ятаган и попытался рубануть им Корсакова. Однако Владимир отбил удар тростью, не извлекая шпагу из ножен, и прижал саблю рукоятью к стене переулка, а сам инстинктивно качнулся в противоположную сторону. Вовремя. Подступавший сзади противник уже был рядом. Его ятаган взметнулся и опустился на то место, где еще миг назад стоял Корсаков. Не встретив сопротивления, оружие продолжило свое движение. Удар пришелся аккурат на руку с саблей первого врага. Острое лезвие без каких-либо усилий отсекло конечность и чиркнуло о камни мостовой.

Корсаков ожидал болезненного вопля оставшегося без руки противника. Однако тот сохранил гробовое молчание. Более того, он будто даже не заметил потери конечности, из обрубка которой текла странная серовато-бурая жижа. Вторая рука противника метнулась к горлу Корсакова, но тот уже крутанул трость и отбил ладонь в сторону. В следующую секунду ему вновь пришлось защищаться от удара нового противника, подошедшего сзади. Владимир вновь взмахнул тростью, отводя ятаган в сторону. За спинами дерущихся с ним врагов уже подходили следующие черные фигуры. Если Корсаков будет стоять на месте, то его просто прижмут к стене, задавят числом и изрубят. Давать врагам такую возможность он не собирался.

Трость Владимира вновь описала дугу в воздухе и ударила снизу вверх по руке тянущего к нему пальцы однорукого противника. Воспользовавшись открывшимся пространством, Корсаков кувыркнулся и оказался у него за спиной. Дорогу ему преградили еще двое. Едва увернувшись от их сабель, Корсаков зацепил рукоятью трости ногу правого врага, резко дернул на себя и добавил удар локтем в лицо