Запятнанный Кубок - Роберт Джексон Беннетт
В конце концов, заражения все-таки происходят. Особенно для тех, кто работает на морских стенах.
По пути к выходу я заглянул в спальню. Чтобы еще раз взглянуть на труп, да, но также и вернуть книгу Бласа в его вещи. Было странно засовывать его дневник обратно в сумку, когда его застывший крик висел у меня над плечом. Несмотря на все увечья, выражение боли на его лице оставалось поразительным, как будто он все еще чувствовал, как все эти побеги пронизывают его плоть.
Я вышел, поблагодарил Отириоса, и он повел меня через территорию обратно к воротам для прислуги.
— Сэр, мы можем забрать труп для изучения? — спросил он.
— Думаю, да, но, пожалуйста, оставьте всех свидетелей здесь, — сказал я. — Я доложу расследователю, и она, вероятно, захочет вызвать кого-нибудь из свидетелей, чтобы допросить его лично.
— Это было хорошо сделано, сэр, — сказал он.
— Что?
— Отличная работа. Если можно так выразиться. Все прошло хорошо. — Он одарил меня улыбкой, сияющей, как у старшего брата. Я видел такие улыбки только за четвертой порцией алковина. — Хотя в следующий раз, сэр, возможно, вам захочется быть более дружелюбным. Я встречал гробовщиков более радушных, чем вы.
Я остановился и посмотрел на него. Затем повернулся и продолжил свой путь по живописным садовым дорожкам к выходу из ворот, оплетенных лозами.
— Но я также спрашиваю себя, сэр... — спросил Отириос, когда мы проходили через лозы.
— Да, принцепс? — сказал я. — Что бы вы могли посоветовать на этот раз?
— Может быть, было бы проще, если бы пришла сама расследователь?
Я снова остановился и злобно посмотрел на него.
— Нет, — сказал я. — Я могу сказать с абсолютной честностью, принцепс, что нет, это было бы не легче. — Я вернулся на дорогу, пробормотав: — Тебе придется поверить мне.
ГЛАВА 2
| | |
КАНТОН ДАРЕТАНА НЕ имел настоящего города в обычном смысле этого слова; его место занимало скопление зданий императорских иялетов, прилепившихся к главному перекрестку, а также бесчисленные загоны, склады и амбары для хранения всех материалов и скота, которые постоянно доставлялись к морским стенам. В тот день там было обычное месиво из грязи, людей и лошадей. Я протанцевал на юг по городским улицам, останавливаясь у повозок и фургонов, и увидел знакомые зрелища: лошади, по брюхо покрытые медно-красной грязью; ползающие стаи жужжащих мух; мокрые от пота офицеры Легиона, инженеры и офицеры других иялетов, выкрикивающие имена и приказы, не обращая внимания на то, слушают их или нет. Я кланялся и кивал, кланялся и кивал, и кивал, и кивал, пока не выбрался из толпы и не углубился в джунгли.
В лесу было темно и жарко. Солнце клонилось к закату, и лучи его золотисто-коричневого света проникали сквозь кроны деревьев. Я нашел узкую тропинку в джунглях, ведущую к дому моей хозяйки, и зашагал по ней, встреченный знакомым щебетанием лягушек и жуков. Затем пропитанные паром листья раздвинулись, и я увидел ее маленькое жилище из фретвайна, ожидавшее в тени.
Я прошел между пнями деревьев. Инженеры срубили все эти деревья, когда мою хозяйку впервые назначили расследователем Юдекса в этом кантоне, около четырех месяцев назад, а затем они построили для нее дом из фретвайна — особой, измененной лозы, которую апотекали приручили, чтобы она принимала любую форму. В то время как я столько раз проходил по этой тропинке, что практически шел по своим собственным следам, она не покидала это место с тех пор, как переехала сюда. Ни разу.
Я поднялся по ступенькам к ее входной двери и увидел стопку книг, перевязанных бечевкой. Я догадался, что их доставили с почтовой станции Даретаны. Я присел на корточки и раскрыл несколько книг, чтобы прочитать названия. Как всегда, буквы дрожали и плясали у меня перед глазами, из-за чего мне было трудно сложить их воедино — меняющийся свет в джунглях не помогал, — но я разобрал Сводка о передаче земельных владений в кантоне Габирга в 1100-1120 годах и Теории, связанные с увеличением массы восточного бегкраба с 800 года.
— Что за хрень? — пробормотал я.
Затем я остановился, прислушиваясь. Я услышал чириканье брослягушки и негромкий крик мика-жаворонка; но потом я понял, что слышал кое-что еще: бормотание мужчины, из дома.
Я прижался ухом к входной двери. Я услышал внутри один голос — моей хозяйки — и второй, мужской. Голос, который звучал встревоженно, даже нервно.
— О, черт, — сказал я. — Она поймала еще одного...
Я распахнул дверь и ворвался внутрь.
САМОЙ ПРИМЕЧАТЕЛЬНОЙ ОСОБЕННОСТЬЮ интерьера маленького дома из фретвайна, как всегда, было огромное количество книг: стены, стеллажи и настоящие каньоны томов на самые разные малоизвестные темы. Моя хозяйка буквально жила между книгами, часто используя их как письменный стол и тумбочку. Ей даже пришлось вырезать в них небольшую нишу для своей кровати.
Я выглянул из-за стеллажей с томами и подошел к комнате для переговоров в задней части маленького домика. Я уже мог разглядеть ноги человека, сидящего на стуле в глубине, — офицерские ботинки, черные и блестящие — и поморщился. Я пригладил волосы и вошел в комнату для переговоров.
Со вчерашнего дня обстановка в комнате для переговоров стала еще хуже: теперь комната была до краев заставлена растениями в горшках, множеством экзотических и полуувядших растений, а также струнными музыкальными инструментами на разных стадиях разрушения. В левой части комнаты стояло маленькое мягкое кресло, и сегодня его занимал капитан Инженерного иялета, худой мужчина средних лет, который выглядел совершенно перепуганным.
Причина его ужаса была очевидна, поскольку большинство людей боялись находиться в одной комнате с моей хозяйкой: иммунис Анагоса Долабра, расследователь Юдекса кантона Даретана, сидела на полу, отвернувшись от капитана, и работала над очередным своим проектом. Это было какое-то хитроумное сооружение из проводов и струн, в котором я не мог разобраться.
