Война в раю - Стивен Рэй Лоухед
Видимо, разговор закончился. Я встал, чтобы предложить королю место у огня, но Мелдрон отказался скупым жестом и ушел, продолжая обход кланов.
Я знал, что за все это время Мелдрон Маур говорил лишь с Тегидом. Ему передавались все распоряжения, а уже Тегид раздавал указания подчинённым.
— Король так и молчит? — спросил я, передавая Тегиду кусок жареного мяса. — Почему?
— Он поклялся, — просто объяснил бард. — Голоса его мертвых родичей смолкли, поэтому и сам король будет хранить молчание до тех пор, пока либо не соединится с ними, либо не услышит снова голоса людей в Сихарте.
Да, я помнил обещание короля в ту ночь, когда мы покидали Сихарт, но не придал ему значения, полагая, что он выразился иносказательно.
— Но с тобой-то король говорит, — заметил я.
— Король повелевает через Главного Барда. Только бард приближается к королю, не преклоняя колен. Мелдрон говорит со мной, не нарушая клятвы.
Я слышал об этих странных табу. Но ни одного не видел взаправду, и мне хотелось узнать больше.
— Не понимаю, — сказал я, снимая мясо с ольхового вертела и всасывая горячий сок. Оторвал кусочек и отдал его Твэрчу, который так и лежал у меня в ногах, хотя волчий вой на некоторое время смолк. — Ты говоришь так, будто бард выше короля.
Тегид задумчиво жевал. Наконец он сглотнул и сказал:
— Вопрос не в том, кто выше. Бард — это голос всех людей — живых, мертвых и тех, кому только предстоит прийти в мир. Бард дарует королю мудрость; и через барда выносятся царские приговоры. Слово короля — закон для его народа, народ починяется королевской власти, но и король должен подчиняться более высокой власти — власти королевского положения. Бард следит за тем, чтобы народ соблюдал закон, и за тем, чтобы король не забывал свое место.
— Значит, говорить с бардом — это совсем не то же самое, что говорить с обычным человеком… Ты хочешь сказать, что подобный разговор намного глубже?
— Ты сказал, брат, — Тегид улыбнулся, и я подумал, что очень давно не видел его улыбки. — Для короля разговор со своим бардом — это все равно, что разговор с источником его королевской власти. Это все равно, что слушать советы собственной души и души его народа. То, что связывает короля и его барда, не похоже ни на какую другую связь.
— Понятно, — сказал я небрежно. — Будь я королем, никакой другой бард мне был бы не нужен. Только такой, как ты.
Я хотел сказать обычный комплимент и совершенно не ожидал реакции Тегида. А он выплюнул на ладонь непрожеванный кусок мяса и уставился на меня.
— Я что-то не то сказал?
Он не ответил, но по его взгляду я понял, что он очень встревожен — как будто он видел меня насквозь или и вовсе видел что-то совсем другое. Мне стало некомфортно.
— Послушай, Тегид, я ничего такого не имел в виду. Если я сказал что-то не так, прости меня.
— Возможно, у тебя появится причина пожалеть об этих словах, — медленно проговорил он.
— Ну, извини. Говорю же, я ничего не имел в виду.
Тегид расслабился и продолжил есть. Мне не терпелось узнать, что такое я сказанул, что его расстроило, но не хотелось бередить какие-то переживания. Мы закончили трапезу в несколько напряженном молчании, а я думал о зубрах, которых мы сегодня убили. Особенно молодой бык. Даже когда его кровь выплеснулась на снег, он не заревел. Зверь принял смерть молча. Теперь мы поедали его, и он сохранял нам жизнь. Разумеется, я не мог не вспомнить о другом зубре — о том, который исчез почти на наших глазах. Куда он делся?
Вот над этим-то я и размышлял, пока доедал остатки своей порции. И чем больше я об этом думал, тем больше убеждался, что знаю, куда делся зверь. Это убеждение вызрело у меня где-то в глубине желудка. Я пытался убедить себя, что это абсурд, что я ничего не знаю наверняка, что должно быть другое объяснение. Но уверенность в собственной правоте не ушла. Я услышал голос — может быть, даже свой собственный голос, но доносившийся откуда-то издалека — словно шепот за плечом: «Это правда, Льюис. Ты знаешь, что это правда. Ты знаешь, куда подевался второй зубр. Надо только громко сказать об этом! Говори!»
Не стал я ничего говорить. Просто отбросил эти мысли и завалился на шкуру перед огнем. Тегид бросил на снег охапку сосновых веток, чтобы не так холодно было спать. Я завернулся в плащ. По совету Тегида копье положил с одного бока, а с другого — меч. Твэрч свернулся калачиком рядом со мной, засунув нос мне под мышку. Постель холодноватая, но более или менее сухая. Закрыл глаза, но сон не шел. Оставалась уверенность, что я не усну, пока не признаюсь в собственной правоте.
Но как такое может быть? Это же смешно. Абсурд. И все же…что, если так оно и есть? Я повернулся на другой бок и плотнее закутался в плащ.
Скажи!
Я сел, отбросив плащ в сторону. Курган, копье — между прочим, копье Симона — и раненый зубр… Конечно, во всем этом был смысл, и в то же время не было тут никакого смысла! Но все же… Что, если?
Я надел плащ и отошел от костра. Тегид окликнул меня, но я не ответил. Голова была занята единственным вопросом: как такое могло быть? Это же невозможно! Пока я шагал, внутри зазвучал другой голос: «Между мирами открылась брешь, и никто не знает, что через нее пройдет». Я остановился как вкопанный и наконец признал очевидное: раненый зубр провалился в открытый портал, ушел в другой мир — мир, который я оставил позади и почти забыл.
Возможно ли такое? Может ли это быть тот самый зубр, из-за которого мы приехали в Инвернесс? Из-за которого Саймон, а вслед за ним и я ушли в Потусторонний мир?
