Фрейлина. Предотвратить - Тамара Шатохина
Глава 34
Осень везде осень – что в России, что в Германии. Вначале она чувствуется, как удивительная свежесть воздуха, сухая и пока еще теплая погода, пронзительно синее небо и паутинки в воздухе… Кстати!
- Это паучек-бокоход. Он выпускает паутинную нить, которая подхватывается потоком воздуха и переносит его с места на место, - осторожно коснулась я повисшей в воздухе невесомой нити, - его полет целое искусство: он удлиняет и укорачивает нить, меняет центр тяжести, отчего паутинка то поднимается, то опускается.
- Бокоход? – потянулась Ольга к паутинке и тронула ее, нечаянно оборвав: - Ах! Зря я это…
- Не страшно - если паутинки путаются, паучок сам перекусывает их и начинает работу снова. Эти труды стоят того – как раз сейчас они начинают выводить потомство и расселяться к зиме. А "бокоходы" потому, что двигаются бочком, как крабы.
- Откуда все твои познания, Таис? – помолчав, спросила она.
- Неуёмное любопытство и жажда знаний, наверное, - и сама задумалась я. Все так и есть - знаю же об этих пауках. Потому что интересовалась в свое время. Вопрос другой, что добыть эти знания в мое время было легко – было бы только желание.
Я показывала сегодня Ольге свой Пряничный домик, мою гордость и прелесть. Внутри все было убрано и украшено не только свадебными подарками – я постаралась, укрывая полы спален коврами, чтобы было тепло ногам. Занавесочки и медная посуда - на кухне, пахучий медовый воск, которым натерта мебель – для атмосферы… да и просто приятно. Мягкие подушки в креслах и букеты терпко пахнущих осенних веток в высоких вазах…
Особая моя гордость - Дашина рабочая комната рядом с кухней. Я устроила ее вместо предполагаемой раньше кладовой. Там наша лекарка мешала свои мази и настои, хранился в сундуке запас проваренной в щелоке кисеи, смотанной рулонами бинтов... и корпии, упакованной в перевязочные пакеты. Медный поддон с крышечкой содержал в себе стерильные инструменты. Горшочки еще в холодном шкафу под окном, баночки с мазями, пучки трав под потолком и в сундучках с подписанными ярлычками. Здесь же стерильные простыни, фартуки и косынки, маски для лица. Я сама их шила, складывая кисею в восемь слоев и вываривая потом в аптечной ромашке. Наша с Дашей санчасть, в общем…
Ольга должна была оценить ее по достоинству, когда я рассказала все, что знаю об антисептике. И не просто так я потащила ее сюда перед посещением местной клиники - абсолютная чистота и приятные травяные запахи на Дашиной территории должны составить огромную разницу между здесь и там.
Ну и весь дом тоже… не такой и крохотный, как казалось мне раньше - каждая спальня не меньше двадцати пяти метров. Не дворцовые интерьеры, конечно, но после моей двушки и фрейлинских «покоев» в Петергофе…
И участок с маленьким садом я тоже представила Ее высочеству. В будущем собиралась сделать в нем качели – и это все, чего здесь не хватало. Мы сидели в беседке, дышали свежестью, смотрели на осень. А перед этим – на карету и лошадку. Кобылу, как оказалось.
Ольга обожала верховую езду, была прекрасной наездницей и о лошадях знала много. О каретах, кстати, тоже.
- Стоимость двухместной, как эта, начинается от пяти тысяч рублей, а если к ее созданию приложил руку именитый мастер, цена может вырасти вдвое, - внимательно осматривала она экипаж.
- Это вряд ли, - пробормотала я.
- Но работа добротная, - не согласилась она, - и тебе явно хотели угодить, ведь двойные фонари с гранеными стеклами – особый шик. Я понимаю в этом… возможно, хотя бы этого ты не знаешь? – улыбнулась, - но при императорском дворе есть Придворная конюшенная контора… 920 карет в том числе и императорского двора каретный мастер. А семейные экипажи просто прекрасны. Положение обязывает – каковы сами, таковы и сани?
Наверное, ей приятно было вспоминать, а мне интересно слушать.
- Пап а , как и дед когда-то, почти не пользуется закрытыми каретами и у него свой лейб-кучер – Яков… который вывернул его как-то из коляски – не сдержал коней на спуске с горы где-то у Пензы. Папа любит скорую, лихую езду, проезжая по всей стране колоссальное число верст с инспекторскими проверками. Но теперь, после того случая он всегда берет местных ямщиков – те лучше знают дороги. Или он носится верхами… вынослив необычайно. Из Красносельских лагерей верхом ездил в Александрию обедать – двенадцать верст! Я пыталась повторить и спеклась на седьмой. А так возвысилась с своем упрямстве – конь дельный да в гусарском мундире! Да... но вернемся к вопросу о карете, - будто очнулась она от воспоминаний, - подарок дорогой и от сердца. Лошадка не первых кровей, но ведь и не скаковая? А кто станет тебя возить?
- Я просила человека у мужа… мужчина нужен в доме, как и кухарка. Прибираться вызвалась Даша – скучает… Но лучше бы Фредерик жил здесь – ему экипаж нужен не меньше моего.
- Отчего же отказывается? Как зимний, Пряничный домик хорош, а второй станет, как летняя дача.
- Не желает... тесно ему здесь? Да и там много ближе к его ведомству – вполовину, - загрустила я.
После моего признания в чувствах к Константину Николаевичу Фредерик резко отдалился. Теперь оставалось только вспоминать наши летние прогулки по Штутгарту, набег за шляпками, разговоры о швабах и на все темы, что ни подними… Я не понимала этой его обиды – хоть ты тресни! Эгоизм собакосенный? Не моя, потому что не нужна, так не достанься же ты никому?
- У того дома тоже есть конюшня. Как только не смогу быть на службе при вас из-за «неприличного вида», так и отдам ему экипаж. Ну, всё! – поднялась я, - предлагаю теперь посетить клинику.
Поправила волосы, шаль… но она зацепилась за цепочку на шее. Завиток драгоценного пуха оказался вырван,
