Золотая цепь - Клэр Кассандра

Голубые глаза Анны стали почти черными.

– Ну что ж, очень хорошо. Давайте попробуем. Это может оказаться забавным. Однако…

– Однако что? – переспросил Кристофер. – Если у тебя нет подходящей одежды, я могу одолжить тебе свой новый жилет. Оранжевый.

Анна содрогнулась.

– Оранжевый нельзя назвать цветом соблазнения, Кристофер. Оранжевый – это цвет отчаяния и тыквы. Но неважно; у меня есть все, что нужно. Однако… – Она подняла указательный палец с коротко остриженным ногтем. – …Адский Альков сегодня не собирается. Следующий вечер состоится завтра.

– Значит, отправимся туда завтра, – решил Джеймс.

– Мы не можем всей компанией явиться в Адский Альков, – возразила Анна. – Гипатии не понравится наша шумная толпа. Шумная толпа – это вульгарно.

– Думаю, мне имеет смысл пойти с тобой, – предложил Мэтью. – Меня там знают.

– И мне нужно пойти, – заговорил Джеймс. – Возможно, пригодится мое умение превращаться в тень. Я уже пользовался им раньше для того, чтобы… доставать кое-какие вещи.

Все озадаченно уставились на него, но выражение лица у Джеймса было такое, что никто не решился просить объяснений.

Губы Анны медленно растянулись в улыбке, похожей одновременно на виски и на мед.

– И Корделия, конечно же, – произнесла она. – Красивая девушка всегда привлекает внимание, а нам понадобится кто-то, способный привлечь внимание всех посетителей салона.

Джеймс и Мэтью уставились на Корделию. «Я не покраснею, – упрямо сказала она себе. – Ни за что». Однако у нее возникло подозрение, что выглядит она не самым лучшим образом – как будто сейчас задохнется.

– Проклятье, – выругалась Люси. – Я уже поняла, что меня вы с собой не возьмете.

Анна обернулась к ней.

– Люси, ты нам очень нужна. В Институте. Видишь ли, на завтрашний вечер назначено собрание Анклава, и я собиралась присутствовать на нем. Судя по всему, нам предстоит услышать какие-то важные новости.

Люси с недоуменным видом нахмурилась. На собрания Анклава допускались Сумеречные охотники старше восемнадцати лет. Из присутствующих подходили только Анна и Томас.

– Я могу пойти, – неохотно произнес Томас. – Хотя мне не слишком улыбается сидеть в зале, набитом людьми, которые смотрят на меня с дурацкими жалостливыми лицами, черт бы их всех побрал.

Друзья удивленно распахнули глаза: Томас бранился крайне редко.

– Я думала вовсе не об этом, – пояснила Анна. – Если ты появишься там, то они могут несколько подредактировать свои речи. Вам придется тайком подслушивать, шпионить за ними.

– Ах, шпионить, – повторила Люси. – Превосходно. Встреча наверняка состоится в библиотеке, и я знаю, какая комната расположена точно над ней. Мы подслушаем то, что там будет сказано, Кристофер проанализирует речи с научной точки зрения, а Томас зафиксирует все это в своей превосходной памяти.

Она сияла, и Корделии тоже захотелось улыбнуться. Она поняла, что за практичностью Люси скрывалась необыкновенная доброта: Томас, потерявший сестру, отчаянно нуждался в активной деятельности, и Люси предоставила ему возможность действовать.

Томас, казалось, тоже это понял. Он улыбнулся Люси – впервые со дня смерти Барбары Корделия увидела улыбку у него на губах.

– Значит, займемся шпионажем, – сказал он. – По крайней мере, нас ждет какое-то развлечение.

14. Среди львов

Она уронила перчатку ко львам, желая его испытать; Почтительно рыцарь склонился пред ней, затем улыбнулся опять; Он вниз, на арену, прыгнул, как лев, и так же вернулся назад, Он бросил перчатку даме в лицо, и бросил презрительный взгляд. Франциск воскликнул: «Богом клянусь! Не видел я мужа храбрей. Но та, что на смерть послала тебя, любви недостойна твоей». Джеймс Генри Ли Хант, «Перчатка и львы»

Джеймс твердо решил проводить Корделию домой, поскольку от Перси-стрит до кенсингтонского особняка Карстерсов было довольно далеко. Анна отослала Мэтью с каким-то секретным поручением, а Томас, Кристофер и Люси вернулись в таверну «Дьявол», намереваясь изучить литературу о пиксидах. Корделии очень хотелось остаться с ними, но она знала, что терпение матери имеет пределы. Наверняка Сона уже задает себе вопрос, куда запропастилась ее дочь.

Близились сумерки, и под кронами деревьев, которыми была обсажена Кромвель-роуд, сгущалась тьма. Улица, погруженная в синий полумрак, пустовала, лишь время от времени мимо проезжала одинокая карета. Когда они проходили около величественного кирпичного здания Музея естественной истории, Корделии показалось, что, кроме них с Джеймсом, во всем городе не осталось ни одного человека. Они не стали пользоваться «гламором», и редкие прохожие бросали на них мимолетные равнодушные взгляды. Скорее всего, они смотрели на Джеймса, решила Корделия: подобно отцу, он неизменно вызывал у людей интерес и восхищение, даже не задумываясь об этом. В сумерках его глаза – золотые, настороженные – напоминали ей глаза тигров, которых она когда-то видела в Индии, в Раджастхане.

– И как только ты догадалась вспомнить об Анне, – неожиданно сказал Джеймс, и Корделия удивленно взглянула на него.

Перед этим они обсуждали учебу. Корделию учила Сона и множество сменявших друг друга гувернанток и домашних учителей. Джеймс провел в Академии Сумеречных охотников всего несколько месяцев; там он познакомился с Томасом, Мэтью и Кристофером, и вместе они ухитрились взорвать крыло здания. Все, кроме Томаса, были исключены, но он не пожелал оставаться в Академии без друзей и после окончания учебного года вернулся в Лондон. В течение последних трех лет образованием «Веселых разбойников» занимались Генри Фэйрчайлд и Софи Лайтвуд.

– Я очень рад, что ты была с нами сегодня.

– Умиротворяющее присутствие женщины? – лукаво усмехнулась Корделия. – Для этого вполне подошла бы и Люси.

Джеймс рассмеялся. Он шагал легко, грациозно – она не замечала за ним такого со дня их встречи в Лондоне. Как будто он сбросил некое тяжкое бремя, хотя в данных обстоятельствах это казалось Корделии более чем странным.

– От Люси ничего подобного не добьешься. К сожалению, фамильярность порождает пренебрежение, и для нее мы четверо – всего лишь ее нелепый братец и его нелепые друзья. Иногда я с тревогой думаю о том, что…

Он смолк. Ветер захлопал полами его черного утреннего пиджака, и они взметнулись, как крылья.

– Ты тревожишься насчет Люси? – переспросила Корделия, озадаченная последней фразой.

– Нет, дело не в этом, – задумчиво ответил Джеймс. – Меня волнует то, что мои друзья слишком легко вжились в свои роли. Кристофер – чудаковатый ученый, Томас – добряк, Мэтью – безнравственный персонаж. А я… до сих пор не знаю точно, кто я такой.

– Ты – лидер, – улыбнулась Корделия.

Эти слова, казалось, позабавили Джеймса.

– Вот как?

– Между вами четверыми существует тесная связь, – продолжала Корделия. – Это видно всякому. Но ваши отношения гораздо сложнее, их нельзя описать в трех словах. Томас – не просто добродушный великан, Кристофер – не просто рассеянный ученый, интересующийся только колбами и пробирками, а Мэтью способен на большее, нежели отпускать сомнительные шуточки и с шиком носить модные жилеты. Каждый из вас, так сказать, следует за своей звездой – но ты, Джеймс, ты являешься той нитью, которая связывает вас всех. Ты видишь, что́ требуется каждому из вас, ты угадываешь, когда одному из вас необходима поддержка, а когда человека следует оставить в покое. Часто случается так, что люди, в молодости связанные дружбой, позднее становятся чужими друг другу, но ты никогда не допустишь подобного.