Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед
— Лью? — Это было первое слово, которое она вымолвила. Затем память вернулась: — Ллев!
Она вскочила на ноги и побежала ко мне. Мое тело лежало на том самом месте, где его бросил Паладир. На мне красовался королевский сиарк, темно-красные штаны, роскошный пояс и алые сапоги. Алый же плащ покрывал меня; в богатый узор серебряной нитью был вплетен «Môr Cylch», «Танец Жизни».
Гэвин поднесла прохладную руку к моему лбу, затем коснулась моего лица. Слезы выступили у нее на глазах, когда она ощутила холодную, безжизненную кожу. Ската подошла к ней, следом потянулись Кинан; Бран и Стая Воронов. Подошел Тегид. Гэвин подняла на него заплаканные глаза.
— Ох, Тегид, я думала… — Она зарыдала.
— Он мертв, Гэвин, — тихо сказал Тегид и встал на колени рядом с ней. Бард положил руку на мою неподвижную грудь. — Он не вернется.
— Посмотри, — тихо сказал Бран, — серебряной руки больше нет.
Они вдвоем с Тегидом подняли мою правую руку, и все увидели, что металл уступил место плоти. Гэвин прижала бесчувственную руку к теплым губам и поцеловала ее, а затем положила мне на сердце.
— Где Сион Хай? — внезапно спросил Кинан. — Где Танвен и Паладир?
До этого момента никто и не думал их искать, а теперь, все-таки начались поиски, но их не смогли найти. Нечестивцы исчезли, но не полностью.
— Тут есть кое-что! — воскликнул Кинан, внимательно оглядывая место, где Сиона видели в последний раз.
К нему подошли остальные.
— Как думаете, что это такое? — спросил он, указывая на небольшую кучку пепла.
Тегид наклонился, внимательно разглядывая находку.
— Это все, что осталось от Сиона Хая, — объявил бард наконец.
То же самое случилось с Паладиром, Уэстоном и всеми приспешниками Сиона. Очистительный огонь сжег всё, не оставив ничего кроме горстки пепла.
Кинан хотел собрать пепел и бросить в море, но Тегид посоветовал иначе.
— Оставь как есть, — посоветовал он. — Отдай ветру, пусть забирает. Тогда они никогда не обретут покой.
— Так что же тут было? — спросил Бран, пытаясь осознать изменения, произошедшие в них и в мире вокруг. Этот вопрос хотели бы задать многие, и в первую очередь те, кто перешел на мою сторону. Они избежали участи своего господина. Измененные, они не в силах были постичь перемену, случившуюся с ними и с миром вокруг. Впрочем, выглядели они счастливыми.
Тегид поднял золотой жезл, в который превратился его старый рябиновый посох. Воздев другую руку над головой, он обратился к изумленным людям:
— «Шум битвы долетит до звезд, и Великий Год придет к своему завершению. Слушайте, о Сыны Альбиона: кровь рождается от крови. Плоть рождается из плоти. Но дух рождается от Духа и с Духом пребывает. Альбион станет единым, когда Герой совершит подвиг и воцарится Серебряная Длань». — Опустив посох, он указал на мое тело. — Так было предрешено, так и сбылось. Великий год окончен, старый мир ушел, и настал черед нового творения. Aird Righ Альбиона мертв. Геройский подвиг, ради которого он был избран, свершен. Он вернул в состав своих владений Тир Афлан. Теперь он король над всеми землями: с этого дня Альбион един. И правит им Серебряная Длань. Пророчество исполнилось.
Назад через обновленные горы, шли прекрасные воины с серебряными торками, казалось, они несут на плечах шар небесный. Белые облака лежали на склонах царственными одеяниями; ручейки, реки и водопады звенели и наполняли высоты радугой. Вместо корявого подобия дороги у них под ногами бежала покрытая мягкой травой тропа, все дальше, и дальше…
Они шли через болота, ставшие лугами, через леса с красивыми деревьями и родниками. Стада оленей и диких овец паслись на обширном травяном пространстве; птицы перепархивали над их головами и пели небу прекрасные песни, а небо, такое голубое, что дух захватывало от его глубины, благосклонно внимало их трелям…
Назад через холмы и долины, через мягкие подъемы и спуски, через величественные гребни гор и одинокие долины. Вокруг они видели все оттенки зеленого, а когда набегали облака, зелень густела и временами казалась темно-золотой…
В обновленных лесах высокими колоннами стояли великолепные стволы деревьев, их раскидистые ветви образовывали высокий полог над головами, они шли в природном святилище, и мягкий рассеянный свет играл на листьях. Днем тропу подсвечивала бесконечная череда лучей солнечного света; ночью луна и звезды украшали каждый лист и каждую ветку волшебными узорами…
Назад вдоль реки, ставшей благородным потоком, в красивых изгибах берегов, в звучной музыке своего величественного течения. Лебеди, гуси, утки гнездились на берегах, окаймленных тростником; рыбы лениво шевелили плавниками на прогретых солнцем мелководьях, а на перекатах резвились и выпрыгивали из воды…
Назад через возрожденный мир: прекрасней самой заветной мечты любящего сердца о красоте, изящней всего, что может измыслить человек, манящий, как надежда. Они пронесли мое тело через Тир-Гвин, туда, где ждали на берегу три быстрых корабля с совершенными обводами. А потом через море поразительного цвета и чистоты.
Так я в последний раз прибыл в Альбион. Мы пробыли в пути немало дней, но ни одно пятнышко тления не коснулось моего тела. Я как будто спал; только дыхание не вздымало грудь, и сердце оставалось неподвижным и холодным.
Меня несли на носилках, сделанных из серебряных щитов, шестами служили золотые древки копий. Укрытый алым плащом, я всегда видел рядом Гэвин: она не оставляла меня ни на мгновение. Во время ночевок она даже спала возле носилок.
Так мы и достигли Альбиона. Теперь процессия следовала знакомыми землями, но даже здесь я видел следы изменений. Альбион стал чудом, наполнявшим душу чистой радостью. Прежний Альбион был лишь блеклым отражением нынешнего, он звучал прекрасней арфы, музыкой изысканной и слышимой многими.
За спиной остался Каледон, мы пересекли равнину и начали подниматься по Друим Вран. За перевалом лежал Динас Дур, там ждали лорд Калбха и мои люди. Вести о моей смерти далеко опережали процессию, народ погрузился в скорбь. Кости Алана Трингада захоронили в дольмене в Кургане Героя у подножия Друим Вран. Там же похоронили останки профессора Нетлтона.
С моим
