Тьма в объятиях света - Елена Инспирати

Он постоянно переживал и из-за этого. «Вдруг я подведу их? Они ведь так слепо следуют за мной», – спрашивал он у меня. Возможность провала мы учитывали. Наивности в нас обоих было ничтожно мало! Только я больше переживала, что подвести могут нас. Все-таки мы не использовали никакие препараты, не внушали и не приказывали. Мы так же слепо доверяли им, как и они нам. И на этой взаимной вере держался весь процесс подготовки к нападению на светлый мир.

Переход к дневной жизни принес с собой, к сожалению, не только плюсы: темные теряли свою силу, отменный слух и способность видеть в полном мраке. Лучшие бойцы, которые встали на нашу сторону, первыми привыкли к новому режиму и потянули за собой остальных добровольцев. Их обучали самообороне, приемам, которые могли спасти их, но не убить врага. С более миролюбивым настроем и с отсутствием агрессии тренировки перестали напоминать издевательские, жестокие спарринги из детства Брайена. Никто не стремился запачкаться кровью.

Во время подготовки я тоже тренировалась, но только индивидуально: за мое обучение взялся Брайен. Когда я окончательно окрепла, он отвел меня в зал и помог вернуть тело в тонус. Первое время было тяжело, но под чутким руководством я справилась.

– Ты должна научиться уворачиваться и быть ловкой. Это самое важное, – сказал он, когда я на мате выполняла очередной кувырок и прыжок.

– Я устала уже после того, как ты заставил меня выполнять прыжки в стороны и через препятствия.

Я развалилась на полу, решив устроить себе перерыв, выдохнула и вытерла капли пота со лба. Но впечатляющая фигура Брайена тут же склонилась надо мной.

– Мы должны еще повторить выход из захвата. – Он схватил меня за руку, ловко поднял и так прижал к себе спиной, что из легких вышибло воздух.

– Ты такой сильный, – намеренно кокетливым голосом сказала я, и Брайен рассмеялся.

– А потом по расписанию стрельба. Нельзя терять время.

Тем не менее я развернулась, чтобы его обнять. Он загонял себя сильнее всех, контролировал каждый процесс, заботился о тех, кто хотел, но пока что не мог справиться со страхом перед солнцем.

– Люблю тебя.

Поцеловав его, я развернулась обратно к нему спиной. Если бы в моих силах было снять с него весь груз ответственности, то я бы сделала это, несмотря ни на что. Но я могла только показать ему, что стала достаточно проворной, чтобы не оказаться обузой в ответственный момент.

Элита темных, та самая, которая все еще обладала способностью проникать в головы светлых, потеряла свой дар. Несмотря на то, что мы берегли их от изменений, их мысли и взгляды на жизнь контролировать не могли. Они и без дневных вылазок стали больше походить на серых.

Дэйв и Гейл тренировались с другими темными обычно днем. Они показывали отличные результаты, особенно Гейл, в котором, кажется, было заложено что-то боевое. Парни приняли свои негативные стороны и вскоре научились подобно мне без специальных таблеток видеть при лунном свете. Джой, несмотря на свой статус безупречной, быстро подтянулась за ними. Восторг моей подруги было не унять: она точно собиралась пересчитать все звезды на небе! Возможно, дело в том, что после издевательств она «испортилась» и перестала представлять собой эталон, к которому стремился светлый мир и который они же сами истребляли и использовали в корыстных целях. Я прекрасно понимала, что на самом деле Правителю моего мира не нужны идеалы. Все, что хотели имеющие власть твари, так это покорности, а безупречные были легко управляемы.

Мы с Джой мало вникали в формирование наступления, в подготовку оружия, формы и лекарств. В отличие от Джессики и Ребекки, мы были бесполезны в организационных делах, поэтому больше внимания уделяли самочувствию темных и настроению в мире.

Темных, отвергающих новые возможности, с каждым днем становилось все меньше. Они сдавались под натиском близких и выходили на улицы. Подруга тоже была весьма полезна: она умела разболтать кого угодно и убедить в том, что мирное сосуществование возможно. С ней на контакт шли охотнее, меня же сторонились и даже дышать в мою сторону боялись, потому что я была девушкой правителя темного мира. Мне долго пришлось доказывать, что я не сделана из стекла и что Брайен пусть и любит меня, но не станет сворачивать шеи, если кто-то все еще не настроен общаться со светлыми.

Мы все понимали и относились с терпением к любым резким высказываниям и доказывали действием свои лучшие намерения.

Со мной осторожничали и мои друзья. Я знала, что Джой сильно скучала по Лу, своей дочке, но тем не менее совсем со мной о ней не говорила. Она лишь один раз заикнулась о том, что, думала, я назову свою дочь в честь мамы. Но я хотела, чтобы Джейн никаким образом не была привязана к моим мрачным воспоминаниям о том дне, когда я навсегда потеряла родного человека. После моих объяснений Джой крепко меня обняла и больше не начинала разговоры о семьях.

Ситуация на границе оставалась стабильно тяжелой. Каждую ночь безумные безупречные светлые бежали на темную половину. Некоторых мы отлавливали, связывали, отводили в больницу и лечили. Некоторых приходилось ликвидировать, так как они безжалостно убивали темных.

Тех, кого нам удавалось исцелить, мы готовили к тому, что они станут частью нашего наступления. Если бы мы отпустили их домой, то правительство избавилось бы от них, чтобы скрыть свои грязные дела. Каждый светлый охотно соглашался помочь, пообещав стать свидетелями того, что мы пошли в светлый мир с благими намерениями.

Кайл в большей степени курировал то, что происходило на границе. Основную массу темных перевезли ближе к центру, но некоторые предпочитали оставаться в своих домах и напиваться каждую ночь, отрицая возможность наступления перемен. Они ждали того, что мы все погрязнем в хаосе. Докладывая об этом Брайену, Кайл ругался и винил себя, что не может оказать достаточное давление, чтобы хотя бы спасти их жизни. Мы долго пытались донести до него мысль, что каждый сам ответственен за свою жизнь, и нам в любом случае не удастся спасти всех.

Брайен старался больше работать ночью, надеясь сохранить достаточное преимущество перед светлыми, чтобы иметь перевес в силе. Но прятаться в тени было бесполезно. Процесс шел, даже особенные возможности растворялись, как и время,