Осколки будущего - Алевтина Ивановна Варава

– Я з-з-знаю, кто может ун-н-ничтожить к-ключ, – отметил он. – Араб-б-б-бэлла. В н-ней с-сильная м-магия. Самая с-с-сильная из нас. Нужно её с-с-спасти, но не рассказывать д-д-детали.

– Как тогда она его сломает? – с сомнением уточнила Натали.

– Ой, она мозет удалить по калобке, а в калобке будеть ключ! – задыхаясь от возбуждения, изложила свой план Сонечка. – Оня не смозет понять пло клюц, воть и получится!

– Но она будет разрушать коробку.

– Коробку, но не ключ, – задумчиво протянула Кристина.

– Нужно правильно спасти Бэллу, – отметил, вставая, Ника. – Мы не должны ляпнуть лишнего.

Аня уложила прокля́тый артефакт в сотворённую Ханной шляпную картонку. Его теперь торжественно несла Соня, по грудь утопающая в клубах тумана. Тутэлла страдальчески бросила золотую дымку – происходящее порядком ей надоело.

Чёрная Вдова сидела на цепи в углу тускло освещённой комнаты. Наверное, именно здесь Даниэлла обосновалась, причём собственному комфорту она уделила ненамного больше внимания, чем удобству пленницы: широкую деревянную лавку укрывал ворох довольно грязных тряпок и подушек, среди которых бесноватая дамочка свила себе что-то вроде гнезда. Окон в помещении не было, на скамье из неотёсанных досок горела одинокая сальная свеча. Даниэлла устроилась среди тряпиц, задрав юбки своего одеяния, и развлекалась, выколупывая обломанными ногтями из худых синеватых коленей щепки. Когда-то у неё было напоминающее рясу платье с очень длинными, почти до икр, расклёшенными рукавами с разрезами. Сейчас ткань истрепалась в лохмотья, изодранные временем. Талию, пробитую растущим прямо из туловища корабельным штурвалом, стягивала почерневшая бечева.

– Лучше всего забиться под землю, – говорила Даниэлла морщась. – Мы выкопаем жилище глубоко-глубоко, крепкое, надёжное жилище. Туда не доберутся церковники. Нужно запастись пищей. Только не солонина. Не могу есть солонину. Помните, как мы жрали её – пока еда не вышла вовсе? Еда – это так приятно и так забыто. Оборудуем лазы для охотников. И для отступления. Нас могут выследить…

Бэлла скорчилась на пыльном полу, она не отвечала. Жёлтое новогоднее платье было разорвано и испачкано, на правом бедре материя обернулась влажным месивом из багряных лоскутов. Обнажённые руки от плеч расчертили кровавые полосы глубоких царапин, нижняя губа была разбита, скула опухла и посинела. На шее висела тяжёлая цепь, конец которой держал в полу ржавый крюк.

Два добермана сидели в пыли у топчана Даниэллы.

Видеть мать Мэри-Лин такой было дико. Аня содрогнулась у экрана настенного передатчика.

– Мы не можем вытащить её при Кораблике, – хладнокровно рассудила Жаклин. – Нужно подождать удобный момент. Наверное, Бэлла не облачается в сакральные одежды, боясь, что враг заворожит и их чарами своего артефакта, как собак.

Мэри-Лин буквально остолбенела от открывшегося зрелища. Мать всегда казалась ей неприкосновенной и едва ли не всемогущей, в любых обстоятельствах она оставалась невозмутима и сохраняла достоинство. Младшая Алэн взирала на изображение с недоверием.

– Все вы брезговали мной сотни лет, – бормотала Даниэлла, то и дело стреляя торжествующим взглядом в пленницу. – Дана трусливая, Дана жалкая, Дана сходит с ума. А теперь большинство из вас мертвецы, а вы, миледи, – пёс у меня на цепи. – Чудовищная женщина прыснула. – На иудеев все всегда смотрели косо, не доверяли нам только потому, что наши предки почитали свободу. Вы сами, леди Алэн, взялись устанавливать свободу, я привела к вам своего брата. Мы первыми поддержали бы вашу идею, а вы обратились к нам в последнюю очередь. Ненавидеть нас – у вас в крови. У всех в крови. Церковь ненавидела нас так же, как домины, как олимпийские боги. Вы нас просто боялись! И знаете, что, леди Алэн? Вы были правы! – Даниэлла расхохоталась визгливо и безумно. – Теперь я – свободна, а на вас ошейник, леди Алэн! Я буду жить, а вы – сторожить! И кто теперь сумасшедший?

– О чём она? – морщась от неясного отвращения, спросила в Воротах Аня.

– И при чём тут евреи? – добавила Салли.

– Даниэлла – сестра иудейского царя, – объяснила Мэри-Лин. – Их и правда привлекли к заговору в самом конце, когда всё уже было отлажено. Евреям же никогда веры нет.

– Почему? – удивилась Кристина.

– Да, ну… не знаю, – растерялась Мэри-Лин.

– Какой-то нездоровый антисемитизм, дорогая, – отметила Евгения Витальевна.

– Так с незапамятных времён повелось, – пожала плечами Красота. – Когда-то евреями на Земле называли тех, кто отрицал права олимпийцев властвовать. Тех, кто не приносил жертв, не возводил храмов, не поклонялся античным богам. Считал людей независимыми, не нуждающимися в опеке и покровительстве. Такие держались обособленно. Их недолюбливали повсеместно, и это предвзятое отношение человечество пронесло сквозь века, даже позабыв прошлое.

– Опять двадцать пять, – выдохнула Тина, состроив гримасу. – Так олимпийские боги или боги-правители, сохраняющие память? Не сходится что-то.

– Всё сходится, – возразила Красота. – Ещё до того, как государствами начали править домины, жители Земли поклонялись пантеону небожителей. То была другая раса, отличная от человеческой. Обладающая немалой природной магией. И они быстро размножались. Заводили детей с людьми, друг с другом. От чего только не рожали и чего не оплодотворяли небожители! Даже у меня когда-то случился короткий роман с мерзавцем Гермесом93. Очень короткий. Неважно. Это создавало массу проблем. Олимпийцы ссорились друг с другом, устраивали каверзы, боролись за симпатии человеческих народов, служивших их культам. Но волновали их только собственные удовольствия. Всех олимпийских богов сжёг свет солнца, – добавила она, – взошедшего одним весенним утром 1315 года до нынешней эры. Первым погиб Пан94. А следом сгорели все, в ком текла кровь небожителей. И дочь, которую я родила от Гермеса после того, как он меня бросил. – Красота закрыла глаза, прилагая усилия, чтобы голос звучал ровно. – С того часа воцарились домины и успешно правили до начала XII века.

– И что же евреев не реабилитировали? – удивилась Селена.

– Издревле они селились замкнутыми общинами и их презирали всюду, – прочитала русалка Бантик. – Из-за частых близкородственных браков такие отщепенцы приобрели характерные черты, ставшие признаками народности. Ещё в 2980 году до нынешней эры, во времена олимпийских богов, часть евреев во главе с Иудой основала на Аравийском полуострове государство, где никому не поклонялись. Со временем некоторые свободолюбцы перебрались туда – но далеко не все. После становления системы доминионов Иудею возглавил Хаим, но живущие общинами в разных краях евреи так и не признали толком богов-правителей. Иудейскому домино подчинялись, как выходцу из этого же народа, лишь те, кто осознанно поселился на его землях. Жители же других государств полагали, что евреям место только в Иудее. Потому как, вне зависимости от происхождения, население считалось гражданами доминиона и подпадало под власть своего бога. А пренебрегающих этим иудеев воспринимали насторожённо, как опасных смутьянов. По сути, смена системы правления на Земле ничего для них не изменила, потому что они отрицали само право властвовать у кого бы то ни было. Иудейский доминион –