Тьма в объятиях света - Елена Инспирати

– Ну, знаете, дети бывают такими непоседливыми! – попыталась я выкрутиться. – Они могут упасть на ровном месте. Наверное, я рано об этом беспокоюсь, но не хочется, чтобы мой ребенок получал травмы и болел.

– Прекрасно тебя понимаю. Быть родителем очень сложно, это большая ответственность, и я рада, что ты это осознаешь. А как отреагировал Дэйв?

– Мы еще не успели все это обсудить, так как я узнала о беременности только вчера. Но я видела его глаза: он был безумно счастлив. Сегодня я вернусь домой, надеюсь, нам удастся поскорее поговорить и рассказать об этом близким.

– У вас же с ним уже установились доверительные отношения?

– Конечно. – Я посмотрела на Бэйли так, будто она спросила глупость. – Он же мой муж. Я люблю его и полностью ему доверяю. Я уверена в том, что у нас получится создать крепкую и счастливую семью.

Женщина слишком быстро перескакивала с вопроса на вопрос, пытаясь сбить меня, лишить бдительности.

– Тогда я могу полагать, что он знает все твои секреты?

Я приоткрыла рот с желанием гордо воскликнуть «да», но тут же сообразила, что в этом вопросе кроется уловка.

– Но у меня нет никаких секретов. Дэйв знает обо мне все. – Непринужденно склонив голову, я стала ждать ее следующего шага.

Бэйли стушевалась, сдала позиции, и улыбка ее стала натянутой, фальшивой и до тошноты слащавой. Как будто всех хранителей тайн правительства обучали подобному.

И как я могла принимать это за чистую монету долгие годы?

– У тебя все в порядке со сном, Аврора? Ты всегда высыпаешься? – продолжила Бэйли.

– Чаще всего да.

– А когда нет? Возможно, тебе снятся кошмары?

– Нет. Могу не выспаться, если вдруг наше с Дэйвом уединение с вечера затягивается до ночи.

– Мне сказали, что ты упала в обморок из-за беременности.

– Да, так и было. – Я продолжала держаться уверенно.

– Может ли быть такое, что на самом деле ты упала в обморок из-за испуга? Точно ли это произошло утром, а не ночью, когда ты могла что-то или, – она сделала паузу, – кого-то услышать.

– Вы о чем? – Я прикинулась глупой.

– Темного человека.

Мои глаза тут же расширились, пальцами я впилась в край дивана и сфокусировала всю свою агрессию в руках. Оставалось непонятным: они все знали и пытались вытянуть правду, или меня пока что лишь подозревали? Таинственный ночной незнакомец не должен был рассказать про меня. Хотя, возможно, я была слишком наивна.

Я наклонилась вперед и почти шепотом спросила:

– Они могут добраться до меня и моей семьи?

Когда меня выписали из оздоровительного лагеря, я не помнила вообще о темном мире. А любые попытки узнать хоть что-то приводили не к самым приятным последствиям. Так какую роль я должна была играть? Если бы я притворилась, что все еще не знаю ничего о темных, то это было бы слишком, ведь я жила на границе и должна была задавать вопросы мужу. Но и подробности я не должна знать, ведь во мне после «лечения» стоял блок.

– Дэйв говорил, что за зарослями живут они. Но он утверждал, что мы в безопасности.

Бэйли молча рассматривала меня, вертя ручку между пальцами. Тогда я решила продолжить свой отыгрыш:

– Мне было сказано, что о темных нельзя говорить. Поэтому я не спрашивала. – Чтобы поддержать версию о том, что любые разговоры о темных доставляют мне дискомфорт, я схватилась за лоб. – Вы утверждаете, что к моему дому могут пробраться темные? Вы хотите сказать, что, даже находясь в своей квартире ночью, я не в безопасности, и эти чудовища могут навредить моему ребенку?!

Все свои эмоции я превратила в то, что светлые хранят в своем сердце и считают правильным – в ненависть к темным, в страх и отвращение.

Осталось начать лить слезы, чтобы показать себя слабой и беззащитной, что я и сделала. Женщина соскочила со своего места и, принося множество извинений, вручила мне стакан воды.

– Я совершенно не это имела в виду, – говорила она, поглаживая мое плечо, словно меня должно было это успокоить. – Прости, твоей семье ничего не угрожает.

Опустошив стакан, я поставила его на стол.

– Не понимаю, что на меня нашло. Но когда вы сказали о них, я почувствовала неконтролируемый ужас, – я говорила это, хрустя пальцами и опустив голову, словно действительно запутавшаяся в себе девушка.

– Еще раз прости. Мне очень жаль.

Больше к разговору о темных она не возвращалась и прекратила свои попытки докопаться до истины. Вместо этого она вручила мне лист, разделенный на восемь квадратов. Бэйли не дала мне времени прийти в себя и сразу перешла к делу.

– Ассоциативный рисуночный тест? – спросила я, заполняя анкету в бланке.

– Это формальность. С помощью него мы узнаем о некоторых чертах твоего характера и выявим отклонения от нормы, если они имеются, – подчеркнула она. – Мы проводим его со всеми пациентами, не переживай.

Я абсолютно ей не верила. Тест казался бестолковым и безобидным, но я насторожилась.

– Я могу… – Я чуть не сказала «отказаться», так как в конце анкеты требовалась моя подпись рядом со словом «согласен», но вовремя замолкла. Потому что светлая никогда бы даже не задумалась о подобном.

– Что ты можешь? – спросила у меня Бэйли.

– Могу ли я попросить у вас добавить кипятка в кружку? – Я скромно улыбнулась, кивая в сторону своего чая. – Боюсь, он уже остыл.

– Да, конечно.

Она улыбнулась в ответ, и как будто искренне. Я даже в один момент растерялась и чуть не пошла на поводу у ее притворства.

Когда мы обе с ней были готовы приступить, я поставила подпись и сконцентрировалась на светлой части внутри себя.

«Я не серая. Я светлая. И мыслю, и веду себя как светлая», – проговорила я про себя, прежде чем начать рисовать первый рисунок – лучистое солнце в небе.

Дэйв забрал меня из больницы и привез домой, несмотря на мои возражения, что я вполне могу добраться сама. После произошедшего со мной он стал чересчур внимательным и заботливым. Даже когда я доказала ему справками, что в полном порядке, он не успокоился. В какие-то моменты муж перегибал палку с опекой.

– Я действительно могу сама себе разогреть поесть, – сказала я, когда Дэйв заставил меня лечь в постель, несмотря на голод. – Но все равно спасибо.

Он быстро положил мне еды, вернулся в комнату с тарелкой и полотенцем и спросил:

– Рисовала, говоришь? И все?

– Да, ничего интересного. И, опережая твой