Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская
– Нам в другую сторону.
– Знаю, – Орхо наклонился к нему, чтобы перекричать музыку и шум толпы, – но Кал’даор – это вечерний праздник. Давай пройдемся, здесь красиво. Что он делает? – Орхо кивнул в сторону увитого виноградными листьями навеса с небольшой жаровней. Луций проследил за его взглядом. Улыбающийся маг, явно красуясь, расчерчивал печать над свежими цветами.
Подумав, Луций не стал высвобождаться из хватки Орхо и повел его к лавке.
– Сколько?
– Два денария за порцию, – отозвался продавец.
– Дайте одну, – бросив монеты на стойку, Луций повернулся к Орхо, – это Лед Деметры, один из самых сложных десертов в Эдесе.
Маг выставил на стол пустую мисочку, изящными жестами гордого своей работой художника расчертил над ней печать. Затем он принялся зачерпывать вино из котелка на жаровне и аккуратно заливать его в центр орнамента, бормоча под нос заклинание. Вино опадало в миску алыми хлопьями. Закончив, повар выбрал из букета несколько белых цветов персика и, поколдовав и над ними, покрыл горку винного снега золотистой пудрой. Луций забрал миску и протянул Орхо, закинув себе в рот лишь маленькую ложечку десерта. Лед Деметры не был холодным – наоборот, он вертелся на языке колким сладким теплом.
– На вкус как весна, – Орхо облизнул губы, – это все мне?
– Наслаждайся, – Луций обворожительно улыбнулся, – я не люблю сладкое.
Он с удовольствием принялся наблюдать за тем, как Орхо смакует эдесскую магию. Лед Деметры и правда был сладким, как весна. Он наполнял рот нежным духом персиковых цветов, который скрывал тот факт, что в одной такой мисочке помещалось добрые полбутылки крепкого вина.
А вино отлично развязывало языки.
Взяв Орхо за руку – иначе было просто невозможно не потерять его в толпе, – Луций повел его вдоль ярмарочных рядов. Они ныряли в ароматные иллюзии, где змеящиеся цветочные гирлянды рассыпались золотым песком, стоило их коснуться. Останавливались у палаток, где мастера наносили Тавро Незыблемости на хрупкие фарфоровые чашечки и предлагали сотню денариев тому, кто сможет такую разбить. Орхо собрался было принять вызов, и Луций оттащил его из страха, что тот и правда разобьет, а потом придется объяснять, как это вышло.
Надолго они застряли у огромного прилавка с оружием. Клинки сияли от вложенной в них магии, а цены на них выставлялись такие, что пришедшие на праздник плебеи могли купить один такой разве что в складчину. У Орхо блестели глаза.
– Тебе не нравится тот, что я дал тебе? – усмехнулся Луций.
– Ты дал его мне, – Орхо нежно погладил пальцами эфес торбенитового кинжала, спрятанного за широкий пояс, – но я же говорил, тебе тоже нужно оружие. Вот эти подойдут. – Он взял с прилавка один из пары изогнутых клинков. По форме он скорее напоминал обоюдоострый серп с рукоятью из мореного дуба и черной шпинелью в навершии. – Это зенийская работа, как и почти все оружие здесь. – Он взял еще один кинжал и, неодобрительно разглядывая его, пробормотал себе под нос: – Совсем оборзели.
– Кто?
– Зенийцы. В общем, отличные клинки. Подойдут и на прямой, и на обратный хват. Правда, почему-то они тупые. – Он нахмурился.
– Здесь все оружие затуплено. – Луций взвесил кинжал на ладони. В руке он лежал отлично. – Чтобы никому не пришло в голову раскроить горло продавцу за грабительские цены. Их затачивают уже после покупки. И у меня все равно не хватит на них денег. Тиберий меня, конечно, любит, но не настолько.
Орхо улыбнулся и промолчал. Он еще раз взглянул на клинки и двинулся дальше. Как только Луций устремился за ним, Орхо нагнулся к его уху.
– Подарю тебе их позже, – шепнул он на талорском.
Луций растерянно моргнул, но, прежде чем он успел уточнить, когда позже и на какие, собственно, деньги, Орхо потащил его к лотку с морепродуктами. Он набрал на огромное блюдо свежих устриц, живых морских ежей, мидий в вине и лангустов с лимонным соком. Луций расплатился и с любопытством уставился на талорца – впервые он попросил о чем-то сам.
– Никогда такого не ел. – Орхо с любопытством разворошил содержимое подноса.
– Я помогу, – Луций отобрал у него огромную креветку, быстро очистил от панциря и облизнул пальцы, – какой у тебя, однако, изысканный вкус.
– Чем я раньше занимался? У рабов в Эдесе отличная жизнь. – Талорец со смехом принял лангуста из рук Луция и отправил в рот.
– Знал бы ты, что за дерьмовая жизнь у тех, кто собирает этих мидий.
– Они просто не умеют выбирать хозяев, – отмахнулся Орхо и принялся за устриц.
Луций рассмеялся и стал объяснять тому, как правильно есть морских гадов.
Когда Орхо изъявил желание прогуляться по Верхним улицам, Луций не обрадовался. Ярмарка на Эстасовых играх предназначалась в первую очередь для плебеев. Она показывала величие и мощь магии Искусства, ее значимость в жизни города. Но сам Луций был магом. Ничего здесь не было ему в новинку. Он мог разве что оценить красоту и сложность плетения иллюзии и полакомиться морским ежом, которых в поместье Авитусов обычно не закупали, потому что Публий не переносил даже их запаха.
Луция не впечатляла ярмарка – но чем дальше они шли, тем больше он заражался восторгом Орхо. Отвечая ему на вопросы, объясняя, как работают заклинания, предлагая новую еду, он и не заметил, как увлекся сам. Луций смотрел на город чужим, свежим взглядом и снова получал удовольствие от обыденных вещей: плотных рядов увитых плющом разноцветных зданий, сложных барельефов и изящных статуй улыбчивых нимф, подсвеченных фонтанов и сверкающих со всех сторон тонких орнаментов печатей.
Эдес был горделивой красавицей – пусть вздорной и откровенно высокомерной, но все же ужасно притягательной.
Заприметив спрятанный между двух огромных театральных шатров небольшой прилавок с темным переливчатым навесом, Луций едва не захлопал в ладоши.
– Стой здесь, – обернулся он к Орхо, – ради всех богов, никуда не отходи, я тебя потом не найду.
– Найдешь.
– Давай не будем проверять.
Луций протиснулся через толпу и подошел к стойке.
– Две, – бросил он продавцу и тут же передумал, – нет, три чаши. Шесть денариев, так?
– Девять, друг, – пожилой маг за стойкой вздохнул, – цены растут, что поделать.
Луций вздохнул. Кошель стремительно пустел, а он взял с собой не так уж мало. Но это совершенно точно того стоило. Он
