Мертвые земли Эдеса - Софья Шиманская
Прежде чем общаться с диким зверем, его нужно задобрить.
Талия махнула ему рукой и скрылась. Луций уселся на крыльце. Он наскоро нарисовал Печать Тепла, вскрыл припасенное вино, прислонился к стене и прикрыл глаза. Шея немного ныла.
Сбежав с завтрака, Луций провел весь день в табуларии за небольшим столом, втиснутым между двумя стеллажами с архивными свитками. Он с головой погрузился в цифры отчета – и умудрился закончить его. Он не только сравнил показатели последних семи лет, но и разродился докладом на четыре листа с историческими отсылками, точными цитатами именитых авторов о наступлении Мертвой Земли. Об этом его никто не просил, но страх остаться наедине с собственными мыслями пробуждал небывалый энтузиазм.
Тиберий ведь мог ошибаться, верно? Сны были его работой, конечно, он не видел ничего, кроме прорицаний, но не значит же это, что… И ведь напрямую не спросишь ни у богов, ни у прорицателей. Оставалось только гадать. Луций перебирал в голове все сны, что ему когда-либо являлись. Дядя подарил Луцию тавро, когда ему исполнилось десять. И если до этого ему иногда снилась какая-то фантастическая чушь про дриад и фавнов, то после те редкие сны, что он помнил, были обыденными до зубовного скрежета. До этого дня.
От этих мыслей Тавро Сновидений на шее пульсировало и шло мурашками, и Луций бросил все силы на то, чтобы нанести на карту Республики свежие язвы Мора. Когда работы было сделано столько, что Луцию оставалось только лично отлупить Мертвую Землю свитком, он не нашел ничего лучше, чем вернуться к мыслям о Корвинах.
Знакомая, уже родная одержимость легко заполнила голову, и даже воспоминание об убийстве Квинта не вызвало привычной холодящей тошноты. Какой там Север! Человек со свернутой шеей не мог в настоящий момент заниматься исследованиями в Мильвии. Консул Тит Корвин лгал о своем брате. Это могло означать только одно – он не хотел, чтобы исчезновение Квинта расследовали. Почему? Потому что Корвины что-то скрывали. Люди, чья совесть чиста, в случае пропажи родственников бьют тревогу. Если бы исчез, скажем, Публий, Луций кричал бы об этом на каждом углу. А консул лгал.
Знал ли об этом Гай Корвин? Прекрасный полководец, воплощение самой идеи воинской доблести. Совсем не похожий на своего брата-консула, от которого за милю пахло интригами. Человек, который фактически управлял всеми сосредоточенными на северном Рубеже войсками. Формально командующим армией был соконсул Тита Корвина – Сикст Сивилла. Но каждая собака в Эдесе знала, что сражается Сикст исключительно с собственной тенью в приступах белой горячки и власти у него нет даже над собой. Этот год называли годом консулата Корвинов. Сенат роптал, что они сосредоточили в своих руках слишком много власти. Впрочем, сложно было обвинить Корвинов в кумовстве. Дважды триумфатор, Гай заслужил почет без протекции старшего брата. Он отодвинул границу Рубежа на десятки миль, успешно отбивал атаки Орды и пользовался сумасшедшей популярностью среди легионеров и не только. Женщины мечтали о нем, мужчины мечтали быть им – весь Эдес молился на командующего.
И все же он был Корвином.
Луций успел разузнать побольше о его выступлении в Сенате. Оно было назначено на конец сентября, а прежде консул Тит Корвин устроит по случаю официального возвращения брата небольшую пирушку для близких соратников. На попытку Луция навязаться на это мероприятие Публий безапелляционно заявил, что ему там делать нечего. Но такой шанс упускать было нельзя.
Скрипнула дверь. Талия, закутанная в плотный палантин из выбеленной шерсти, уселась рядом и потеснила Луция бедром.
– Подношение принято, – сказала она, вытащив горячий пирожок и отправляя его в рот, – что надо?
Луций улыбнулся со всем возможным очарованием.
– Надо, чтобы ты провела меня на ужин Корвинов.
На вечере такого уровня госпожа Клио, несомненно, будет развлекать гостей, а это значит, что внутренние коридоры Лотии – скрытое пространство между стен с продольной щелью, через которую хозяйка наблюдала за посетителями, – будут свободными. Остается туда попасть.
– Тебя не позвали, и ты расстроился? – Талия говорила с набитым ртом. – С радостью поменяюсь с тобой местами, хочешь играть на кифаре и декламировать Лукиллия?
– Боюсь, я не так выгодно смотрюсь в платье, – хмыкнул Луций, – я просто хочу заранее знать, какой у Корвинов план на слушание в Сенате. Владеть информацией полезно, когда начинаешь политическую карьеру.
– Ты же сновидец, к чему тебе опускаться до слежки. – Она вытерла рот рукавом и потянулась за вторым пирожком, а Луций едва не поперхнулся вином. О сновидческих талантах вспоминать не хотелось. – О твоих мотивах я догадываюсь. Что получу я?
– Арвина, – коротко сказал Луций и с удовольствием отметил мягкий блеск в ее салатовых глазах, – я могу начать видеться с ним чаще. По крайней мере, так будут думать его отец и няньки-наемники. А он в это время сможет посещать этот чудный двор.
Талия притихла, колупая ногтем хрустящую корочку.
– Нет, я пока не готова, – помедлив, отстраненно сказала она и вдруг рассмеялась с какой-то горечью: – Он мне мяса притащил, представляешь?
– Я подсказал, – Луций качнул глиняной бутылкой и шутливо поклонился, – скажи, чего ты хочешь?
– В том, чего я хочу, ты мне не помощник.
Луций внимательно наблюдал за ней.
– Ты любишь Арвину?
– Шлюхи не любят, Луций. Даже такие, как я, – она усмехнулась, – не вскрытые. А те, кто любит, жалеет об этом.
Несмотря на холодные слова, на мягкой белой коже Талии проступал легкий румянец – почти такой же, какой он видел у Арвины, только у него он был скорее персиковый, а у нее – цвета малины с молоком.
– Могу быть посыльным. – Он взял пирожок и задумчиво уставился на него, внезапно осознав, что за весь день у него во рту не было ни крошки. Аппетита так и не появилось, поэтому он передал пирожок Талии и сделал еще несколько глотков. – Хочешь передать ему послание?
– Верно, – кивнула Талия и вдруг пристально посмотрела на него, наклонив голову набок, – что с тобой?
– А что со мной? Все в порядке.
– Ты прикончил бутылку чистого вина
