Эридон. Игры судьбы - Савушка

Идея нравилась, а вот задача встать и идти вызывала протест. Оказалось, что под деревом сидеть невероятно удобно и даже как-то спокойно.

Может, и не идти никуда?

Ох уж это моё непостоянство в желаниях. Вот даже синеглазого взять: то хочется свернуть ему шею голыми руками, то голой… Стоп! Вот сейчас очень срочно надо вернуть себе рассудок.

Демоны, конечно, проще относятся к близости, чем те же люди. У нас не принято охранять девственность как реликвию, и никто не требует обручального браслета в обмен на поцелуй. Но вот то, что происходит со мной в отношении Рианса, мне не нравится.

Точнее… пугает.

Потому что постель – это просто постель. Мимолётная страсть, буря на одну ночь. А сейчас происходит совсем другое. Это глубоко. Это туда, где я когда-то позволила себе быть уязвимой. Где сгорела… Я тогда выжгла всё до пепла, чтобы никогда больше не тонуть в океане боли.

Или думала, что выжгла?..

Когда-то я верила, что любовь одна и на всю жизнь, как у моих родителей. Но потом был Вельмар. После смерти брата, чтобы не выжечь всё вокруг болью и отчаянием, что жили внутри, мне нужно было за кого-то ухватиться.

Это словно висишь над пропастью, на обрыве, держась за руку того единственного, который не даст упасть и которому веришь… Веришь, что он вытащит, что с ним снова почувствуешь твёрдую землю под ногами. Но именно он лёгким движением руки скидывает тебя в пропасть. И ты летишь, летишь, летишь… желая только одного – разбиться. Потому что всё, что успеваешь осознать, – предательство.

Только ты не разбиваешься. Ты сталкиваешься с самым дном пропасти, чувствуя, как ломаются кости, как рвутся жилы, как к горлу подкатывает кровь. Ползешь, задыхаясь от боли, в надежде, что сейчас сознание тебя покинет, и ты больше никогда не откроешь глаза.

Но нет, разум коварен. Он заставляет прочувствовать всё до капли. Чтобы усвоила. Чтобы впитала в кость и плоть: доверие – это слабость. Чувства – обман.

Уже после, когда соберёшь себя из осколков, вставая на ноги, ты примешь для себя единственно правильное решение: самая верная опора в твоей жизни – это ты сама. Только ты сможешь вытащить себя из трясины, из пропасти на твёрдую землю.

Сделав несколько глубоких вдохов, я попыталась привести пульс в нормальное состояние, ибо такие воспоминания не добавляют мне спокойствия. Вот и сейчас сердце будто в ушах бьется, голова становится тяжёлой, перед глазами начинает всё плыть… Пришлось опуститься на четвереньки, вжаться в землю, чтобы почувствовать её, вспомнить, что сейчас – не тогда. Что я уже выбралась.

Должна признать, что у меня потрясающий талант портить себе настроение. Вот уже и место под деревцем не кажется таким уютным, да и сидеть под ним неспокойно.

Ладно. Хватит себя жалеть. Я поднялась, отряхнулась и направилась в сторону деревни. Не чтобы разглядывать лавки или слушать новости. Просто пройти насквозь и дойти до ручья, блестящего вдалеке. Картины прошлого напомнили мне о важном деле, которое я не планировала пропускать.

***

Как и ожидалось, в маленьком селении: сплошь дома да огороды. Тихая улочка, одинокая, безлюдная. Лишь издалека доносились голоса. Хозяева, вероятно, занимались своими делами, оставив улицу в распоряжении ветра и случайных путников вроде меня.

Я шла, стараясь привести мысли в порядок. И, как ни странно, движение действительно помогало, шаг за шагом мысли упорядочивались. Вскоре я уже стала с любопытством рассматривать дома по обеим сторонам улицы.

Первые этажи явно были маленькими магазинчиками, поскольку на них висели вывески, а в витринных окнах выставлены товары. Но все двери сейчас были закрыты, и я подняла глаза выше. Не сказать, чтобы домики были похожи друг на друга, но крыши у них были одинакового зелёного цвета. Желая в этом убедиться, я оглянулась, чтобы посмотреть на крыши домов, которые уже прошла: да, крыши все были зелёные. Пожав плечами на такое однообразие, я снова двинулась вперёд.

И в самом конце улочки, где закончились последние дома, я увидела старушку. Сгорбившись, она сидела прямо у дороги на невысоком табурете, ноги едва доставали до земли, словно в её родословной отметились гномы. Но, пожалуй, только это и могло быть от них. В отличие от упитанных гномов, она вся была как тростиночка, что согнулась на ветру.

На земле перед ней лежал большой платок, на котором были аккуратно разложены украшения. Считая себя ценителем оных, я не смогла пройти мимо, хотя и возникла мысль: почему она сидит на краю деревни, а не в магазинчике? Впрочем, всё вокруг было спокойно, и я решила подойти.

Бросив беглый взгляд на украшения, разложенные на платке, я поначалу отметила про себя скудость выбора. Что ж, это не лавка мистера Дофти26. Да и старушка явно сидела здесь не по доброй воле, а по необходимости. Она не производила впечатления человека, у которого остались и средства, и выбор.

Я посмотрела на неё внимательнее: иссохшие руки, тонкие черты лица обтянуты кожей. Длинная коса аккуратно заплетена, но несколько серебристых прядей упрямо выбивались, придавая её облику трогательную небрежность. А глаза – удивительно светлые, серые, с отблеском доброты, что не умирает даже на изломе жизни.

Что-то внутри кольнуло. Я присела, решив, что не помешает сделать доброе дело – хотя бы посмотреть, сделать вид, что заинтересована. И чем внимательнее смотрела, тем больше убеждалась, что украшения не из простых дешёвых подделок и явно не деревенского изготовления. Эти украшения были… настоящими художественными изделиями, созданными в результате кропотливой работы талантливого мастера!

Когда-то в юности я сильно увлеклась драгоценностями. Настолько, что папенька, уставший от бесконечных разговоров о камнях и резьбе, пригласил в Долину того самого мистера Дофти – одного из лучших ювелиров Эридона, чтобы тот обучил меня ювелирному искусству. Он провёл с нами зиму, обучая меня не просто различать металлы и вставки, а чувствовать материал, понимать структуру, мыслить формой. Поглощенная новым занятием, я усваивала знания со скоростью ветра, воображая себя в будущем владелицей крупной лавки в центре Долины. Мистер Дофти прочил мне великое будущее в ювелирном искусстве.

Судьба же, как водится, рассмеялась в лицо. Но навыки остались.

Сейчас, глядя на украшения, я безошибочно узнавала руку мастера: ни одна из вещей не