Мученик - Энтони Райан

— Тайлан, — попробовал я другую тактику. — Лекарь. Он дал мне кое-что, но ничего не потребовал взамен.

— Он лекарь, — просто сказала она, и встала, чтобы продолжить подъём.

— Так он работает и не ждёт ничего взамен за свой труд? — настаивал я, снова с трудом поспевая за её резвым шагом.

— Лекарям нравится лечить. Как охотникам — охотиться. — Она с ухмылкой оглянулась на меня. — А воинам — воевать.

— Не то что бы я воин… — Я осёкся, потому что она резко исчезла в густом подлеске. Во время охоты такое случалось постоянно. Обычно через несколько секунд она снова появлялась, но иногда могла исчезнуть на несколько часов, и тогда мне приходилось возвращаться в деревню в одиночку. Я немного подождал, а потом заключил, что она, должно быть, решила преследовать жертву без обузы в лице неуклюжего меня. — Я писарь, — пробормотал я, и развернулся, чтобы начать спускаться.

— А что это такое? — спросила Лилат, выходя мне навстречу на противоположной стороне тропы. Она уже несколько раз демонстрировала эту на первый взгляд невозможную способность, и ни разу не показывала никакого самодовольства или гордости, хоть я и подозревал, что это она так шутит.

— Я пишу, — сказал я, и в ответ она лишь непонимающе на меня посмотрела. Вздохнув, я жестом показал ей подниматься дальше, и последовал за ней, как мог. — Писать — это значит наносить слова…

Час спустя стало ясно, что если концепцию денег Лилат понимала с трудом, то письменность представляла для неё куда более глубокую загадку.

— Как можно захватить слова? — спросила она, когда мы, наконец, поднялись на гребень. — Только про помощи этих… чернил и бумаги?

Тяжело дыша, я уселся на ближайший валун и принялся искать палку, чтобы нацарапать на земле пару букв для демонстрации, но замер, когда мой взгляд наткнулся на то, что я поначалу принял за дерево необычных размеров и толщины, а при ближайшем рассмотрении понял, что это какое-то рукотворное сооружение. Башня со стенами, увитыми лианами и ветвями.

— Что это? — спросил я, повернулся и увидел, что Лилат смотрит на меня, скрытно улыбаясь.

— То, что я хотела тебе показать, — ответила она и бросилась вперёд.

Уже ближе к башне я понял, что она несколько больше и выше, чем мне показалось сначала — высотой по меньшей мере в сорок футов. Каменная кладка, видимая через растительный покров, была старой и потрескавшейся, но при этом отличалась такой же точностью, какую я заметил в руинах в долине внизу. Я различил смутные очертания оконных проёмов в верхних частях башни, но не видел никакого входа в плотной массе кустов и корней деревьев, окутывающих её основание.

— Я нашла её, когда была ещё маленькой, — сказала Лилат. — Когда рассказала Улле, она велела мне держаться подальше, но из-за этого мне только хотелось возвращаться сюда снова и снова. Мне нужно было попасть внутрь. Это казалось… необходимостью. Три зимы я прочёсывала каждый дюйм этой местности, пока не нашла. — Она повернулась, жестом показала мне следовать за ней, и направилась к небольшой впадине на северном склоне гребня. Она была сильно заросшей, как и всё здесь, и сначала мне даже показалось, что там не пройти, но Лилат считала иначе.

— Старые здания — как лежалые туши, — по-каэритски сказала она, опустившись на четвереньки, и поползла в узкий проход в листве, который мои глаза пропустили. — Плоть сползает с костей, оставляя щели. Мне понадобилось немало времени, чтобы найти такую широкую, в которую можно пролезть.

— Ты была внутри?

Она кивнула.

— Я прихожу, когда идёт смена времён года.

— Почему?

— Увидишь.

Влажная земля вскоре сменилась толстыми камнями древнего фундамента, и Лилат провела меня через узкую щель между двумя монолитными гранитными плитами. За ними было практически угольно-темно, и только сверху опускалось несколько узких столбов света.

— Сюда, — сказала Лилат, пока я наощупь поднимался, взяла меня за руку и повела к изогнутой внутренней стене башни, где я споткнулся об лестницу. Мы полезли вверх, где мрак чуть рассеялся, но не настолько, чтобы я перестал переживать о том, куда поставить ногу, хотя моя спутница поднималась быстро. С учётом явной древности этого места, я взбирался с ожиданием, что мои ноги скоро встретят пустоту, ведущую к костедробильному падению. К счастью, катастрофа так и не наступила, и мы в конце концов выбрались в просторную круглую комнату. Она освещалась высоким окном, лишь частично заросшим лианами, так что, по крайней мере, я мог ступать по ровному полу, покрытому пылью, с некоторой степенью уверенности.

— Не вижу здесь чего-то особо интересного, — сказал я, и Лилат в ответ подтолкнула меня и указала вверх.

— Подожди, время уже почти пришло.

Я довольно долго таращился в пустоту наверху, пока от скуки мой взгляд не вернулся к окну. Во время ежедневной охоты я взбирался на несколько холмов возле деревни, но ни разу так высоко, как сейчас, и поэтому не мог хорошенько рассмотреть земли, которые мои люди называли Каэритскими Пустошами.

Хотя весна ещё в полной мере не наступила, но приглушённые цвета холмов, глубоких долин и холмистого леса уже начинали передавать ощущение всего богатства зелени. На юго-западе тоже высились горы, хоть и не такие высокие, как те, через которые я перебрался, чтобы попасть сюда, но тоже впечатляющие. В «Путешествиях» Улфина ни о чём подобном не упоминалось, его описание родины каэритов по большей части сводилось к намёкам на плохую погоду и вероломные пики. Мне пришло в голову, что настоящий опыт Улфина об этом месте был куда более скудным, чем он притворялся. Или же он просто был очень плохим учёным, поскольку какой писарь не удостоит упоминанием такую красоту? Я вырос на природе, но что-то в этих землях вызывало чувство неизвестности, причину которого я понял, немного поразмыслив. «Это дикие земли», решил я, осматривая незапятнанную красоту вокруг, неизраненную изгородями, стенами или дорогами. «По-настоящему дикие».

— Всё это… — я обвёл рукой огромную глушь за окном, — каэритские земли?

— Всё каэритские, — подтвердила она, не отрывая глаз от тенистого чердака.

— И сколько их? Каэритов?

Видимо, вопрос показался ей неуместным или бессмысленным, поскольку она просто пожала плечами и сказала:

— Много. — Вдруг она выпрямилась, сжав мою руку. — Сейчас начнётся. Смотри.

Я снова поднял глаза и тут же потрясённо отпрянул, поскольку черноту наверху озарил ярко полыхнувший свет. Чертыхаясь и моргая влажными глазами, я отошёл назад.