О дивный чуждый мир - Анна Ледова
– Милая, – успокаивал её муж, невозмутимый бородач. – Это просто банки взорвались, варенье забродило, при такой жаре немудрено… Ты недосыпаешь, я давно говорил тебе ложиться раньше. Ну же, котик мой… Мы переехали, как ты и хотела, но до сих пор…
– Веста была активирована гостем! Они там были, Макс!
– Веста среагировала на взрыв, приняв его за громкий голос, – у её мужа, кажется, на всё было объяснение. – На камерах чисто, снаружи никого не было. Тебе просто привиделось…
– Да не снаружи!!.. – перешла на ультразвук соседка. – Они были внутри! Не внутри дома, но внутри окна! Камеры не могли это заснять!
– Дорогая, давай, может, снова сходим к психотерапевту? – неуверенно предложил бородач.
Женщина только взвыла, обхватив голову руками. О том, что в их доме что-то взорвалось ночью – то ли хлебопечка, то ли закрутки – в посёлке уже знали. Орша Вейстлен как раз возвращался от ветеринара, погружённый в собственные мысли. То, что показал ему Кэл утром, действительно стоило бутылки кальвадоса тридцатилетней выдержки. В те времена ещё было из чего его делать.
– Хорошо… – женщину била нервная дрожь, но она смогла взять себя в руки, поняв, что муж ей не верит, что бы ей там ни привиделось вместо взрыва. – А это… Как ты тогда объяснишь это, Макс?!
– А что это, Анничка? – недоумённо воззрился на круглый зелёный предмет её муж.
Анничка, точно, вспомнил полковник имя соседки. Хорошее имя, ласковое. Уже свернув к своему дому, Орша бросил последний взгляд на разыгрывающуюся семейную сцену. И застыл на месте. Макс, конечно, не мог этого видеть раньше вживую. Им обоим лет по двадцать пять всего. А вот полковник узнал сразу. Кэл хотя бы проникся, когда узнал, из чего был сделан напиток, что принёс Орша… А этим откуда знать. В руках у Аннички было яблоко. Крепкое, спелое, налитое зелёное яблоко.
Но полковник ничего им не сказал. Достаточно для него чертовщины на сегодня. Орша зашёл в свой дом и запер дверь. Надо прилечь на пару часиков, может, удастся поспать. Крепкий алкоголь с утра в его возрасте…
Принцесса, недовольная тем, что всю ночь провела взаперти – так ведь и утром злой хозяин не позволил выйти на улицу! – ожесточённо скребла стеллаж в кабинете. Ровно в том месте, где находилась замаскированная в нём потайная дверь. А ещё кошка уже умудрилась где-то выпачкать лапы в земле, причём цепочка следов обрывалась прямо у двери, как если бы любимица ходила в его тайник. Вот только это было невозможно: защита на тайнике стояла такая, что не то что кошка – самая мелкая козявка не пролезет. Да и за дверью пол бетонный. И в доме нет даже горшков с землёй.
Спать Орше резко расхотелось. А ещё вдруг захотелось вернуться к соседке Анничке и сказать ей что-нибудь ободряющее. Например, что он ей верит. В чём – непонятно, но верит. Просто успокоить симпатичную молодую женщину, у которой явные проблемы с доверием в семье. Кажется, у неё близнецы. Два мальчика четырёх или пяти лет. Самый проблемный возраст, тяжело. Особенно если муж-программист, с утра до ночи пашущий на правительство (многое, многое Орша успел выяснить о жителях посёлка), никак не помогает по хозяйству молодой жене.
Но они сами разберутся. А полковнику вдруг захотелось составить подробный отчёт, записать всё, что он увидел и услышал за это утро. Пусть отчитываться больше не перед кем, но привычка осталась. Хотя бы для себя. Чтобы позже перечитать на свежую голову.
Следующие два дня Орша провёл, занимаясь хозяйством. Неспешно и с удовольствием наготовил еды на неделю. Подолгу гулял утром и вечером, когда было не так жарко. Мониторил сети. Но Келлинн Бертл, похоже, действительно оказался не дурак – держал язык за зубами. Даже его поисковые запросы (сложно ли узнать, умея чуть больше, чем простые пользователи сети) у стороннего человека подозрений не вызвали бы.
На два новых трупика миниатюрных драконов, оставленных охотницей Принцессой на его подушке вечером третьего дня, он взглянул уже почти спокойно. Подумал. Хорошо подумал. Набрал Кэла.
Затем бросил случайный взгляд на смежный со спальней кабинет. А после бесшумно открыл ящик прикроватной тумбочки.
Потайная дверь в кабинете, надёжно замаскированная в стеллаже, за которой он прятал кое-какие архивы и остальное оружие, сейчас была распахнута настежь.
Мягко и беззвучно зайдя в кабинет (прямо балерина, не иначе, усмехнулся он), Орша Вейстлен взвёл курок пистолета и направил дуло на двоих подростков, невесть как забравшихся в его святая святых.
– Выходите медленно, по одному и с поднятыми руками, – чётко и медленно произнёс он. – Тогда я вас не трону.
Оцепеневший парень постарше не сдвинулся с места. Зато зарёванная девочка истерично взвизгнула и запулила в Оршу чем-то ослепительно красным и бесшумным, зажимая какой-то предмет в кулачке. Промахнулась, но позади полковника явственно запахло палёным. Какая-нибудь лазерная пукалка: при должной доработке даже детскую игрушку можно превратить в оружие. Отработанные рефлексы солдата Четвёртой Войны приказывали стрелять в ответ незамедлительно. Но Орша Вейстлен потому и заслужил эту пенсию, а не преждевременное надгробье – потому что прежде, чем стрелять, умел думать. Он предупредительно пальнул в потолок, и теперь взвизгнули, закрываясь, оба подростка. Одновременно с этим мигнул свет и включилось аварийное освещение.
– Выходите по одному, – ещё раз сказал Орша, держа их на прицеле. И на всякий случай повторил это на каждом из пяти Новых языков. А потом, подумав, и на староэрманском.
Дети переглянулись. Парень оказался смелее и сделал шаг вперёд, остановившись в проходе. Девочку он задвинул себе за спину.
– Не выдавайте нас, – безнадёжно попросил парень. – Я совершеннолетний, я теперь могу нести ответственность за неё…
– Какая сознательность, – усмехнулся Орша. – Разумеется, понесёшь. А раз совершеннолетний, то и по всей строгости. Ну, что вы там успели своровать? Показывайте.
– Мы не воры! – вскинулся парень. – Артефакт принадлежит Кирен, это семейная реликвия!
– Руки на виду, – оборвал его полковник. – И стой на месте. Девушка – три шага вперёд. Медленно.
Дети не осмелились перечить, и девушка наконец вышла на свет. Тростинка совсем, очень худенькая, бледная, а волосы очень красивого рыжего оттенка. Вот только прошла давно мода на такую призрачную тщедушность… Это раньше люди специально себя голодом морили, стараясь влезть в стандарты красоты. А эти двое… будто им досыта
