Психомодератор. Книга 1. Разделение - Никита Андреевич Борисов

Каким бы ни был источник этого кошмара, она была психомодератором. Семь лет обучения, тысячи часов практики, но по-настоящему... по-настоящему она никого ещё не спасла. Да, в отчетах значились "сотни исцелённых разумов", но это были контролируемые сеансы, где рядом всегда находился куратор, готовый вмешаться при малейшем отклонении от протокола. Она "проходила через лабиринты чужих травм" — на тренажерах с заранее прописанными сценариями. "Распутывала узлы застарелых фобий" — под бдительным наблюдением преподавателей, с возможностью в любой момент прервать симуляцию. "Возвращала людям цельность" — в тщательно отфильтрованных случаях, где риск был минимальным.

Она знала, что такое настоящее безумие — в теории. Изучала его симптомы по учебникам, анализировала записи реальных случаев, слушала лекции о том, как оно тихо и методично пожирает личность изнутри. И ей казалось, что она умеет с ним работать, ведь на экзаменах и зачётных сессиях получала высшие баллы. Всё было гладко и понятно — в симуляциях, в лабораторных условиях, за стенами академии. Но там, если что-то шло не так, можно было просто нажать кнопку "Стоп" и начать заново.

Здесь кнопки "Стоп" не было.

И всё же в ней горел тот самый юношеский максимализм выпускницы, уверенной, что сумеет применить все теоретические знания на практике. Что между учебной аудиторией и реальным полем боя — лишь тонкая грань, которую она преодолеет одним прыжком. Максимализм, который шептал ей: "Ты справишься, ведь ты же училась, готовилась, знаешь всё необходимое".

Другой же внутренний голос шептал: “А что, если у тебя не получится, и вы все застрянете здесь навсегда?" Аврора глубоко вдохнула, признавая свои сомнения, но не позволяя им захватить себя. Нет, она не была на сто процентов уверена в успехе. Да, страх всё ещё жил в ней. Но она знала, что сделает всё возможное, чтобы преодолеть его — ради себя, ради Софии, ради всех застрявших здесь людей.

И если ей придётся столкнуться с призраками своего прошлого — что ж, так тому и быть. Образ Декарта мелькнул перед внутренним взором — таким, каким она видела его здесь: искажённым, холодным, с тенью безумия во взгляде. Это зрелище до сих пор вызывало тревогу и внутренний диссонанс.

Ведь настоящий Декарт, её любимый, сейчас должен быть дома. Возможно, читает на их широком диване, или готовит чай с бергамотом, или работает в своём кабинете над очередной теорией. Между ними всё хорошо — не идеально, конечно, но когда в отношениях бывает идеально? Да, в последнее время он стал более замкнутым, иногда подолгу молчит, смотря в одну точку, иногда слишком увлечённо говорит о теориях, используя термины, которые она не всегда понимает. Но это временно, она верит в это. Просто сложный период, просто стресс на учебе. Они справятся, как справлялись всегда.

Поэтому видеть здесь этот жуткий, искажённый образ человека, которого она любит, было особенно странно и болезненно. Словно кто-то взял знакомую персону и исказил ее, сохранив узнаваемые черты, но извратив саму её суть.

"Я справлюсь", — подумала она. — "Я буду помнить, что это не он. Настоящий Декарт ждёт меня там, снаружи. И когда я вернусь, мы разберёмся со всеми проблемами вместе."

Она глубоко вдохнула, чувствуя, как в груди что-то сжимается от этой мысли, но вместе с тем появляется решимость действовать.

Вместе с Софией они двинулись к выходу из центра, каждый шаг давался с отчётливой ясностью — словно на мгновение исчезло всё лишнее, и осталась только цель и путь к ней. Они готовились шагнуть в город, который существовал лишь как проекция чьего-то воспалённого восприятия. Аврора представила, как будет выглядеть этот мир — искажённая геометрия улиц, где углы никогда не равняются девяноста градусам, тени от объектов, падающие в неправильную сторону, время, текущее рывками, как плохо отрегулированный механизм. Переплетение снов и кошмаров, застывших в материи реальности — мир, который был бы невозможен, если бы не находился в пузыре измененного восприятия.

Мысль о том, чтобы войти туда добровольно, вызвала дрожь, пробежавшую по майе, но Аврора подавила её усилием воли. В конце концов, они входили в персональный ад существа, чей разум давно утратил связь с истинной реальностью. И этот ад, как ни странно, мог стать для них спасением — ведь только в сердце лабиринта они найдут его создателя.

Пальцы Авроры сжались в кулак, ногти впились в ладонь, оставляя маленькие полумесяцы на майе — физическая боль, якорь в реальности, напоминание о том, кто она и зачем здесь. Софию, казалось, не беспокоила предстоящая экспедиция. Её глаза смотрели вперёд, уже видя путь сквозь лабиринт иллюзий, созданный тем, кто скрывался под именем мистера Локтингейла.

"Кто бы ты ни был, — мысленно обратилась Аврора к неизвестному архитектору кошмара, — я иду за тобой. И я не сдамся, пока не верну нас обратно в реальный мир". В ней пылал юношеский максимализм — то же самое обманчивое чувство всемогущества, что когда-то заставляло её верить в абсолютные решения и неизбежность победы добра. Эта вспыхнувшая уверенность могла в любой момент разбиться о скалы неизвестной опасности, рассыпаться, как хрупкое стекло под ударом молота реальности. Глубоко внутри Аврора это понимала, но сейчас позволила себе этот огонь решимости — потому что без него не было бы сил сделать даже первый шаг в окружающий их ночной кошмар.

Глава 3.1. Разум.

Капсулобус мягко остановился возле его дома — неприметного здания функциональной архитектуры, чье майя-покрытие в ночное время имитировала спокойную пульсацию глубокого синего цвета. Декарт вышел из транспортного модуля и поднял глаза к своему окну на седьмом этаже. Там было темно.

Он уже хотел войти в подъезд, когда его нейрофон завебрировал, сигнализируя о входящем сообщении. Декарт активировал приём, и перед его внутренним взором появился текст от Авроры:

"Завтра открывается "Зал Мнемозины" в восточном секторе между вторым и третьим городским кольцом. Ты упоминал, что интересуешься когнитивными технологиями. Составишь компанию? ~А."

Декарт не относил себя к спонтанным людям. Его график обычно был расписан на недели вперёд — исследования, самообразование, тренировки ментальных способностей. Отклонения от плана были редкостью.

"Зал Мнемозины" — новый развлекательный комплекс под покровительством титаниды памяти... Он действительно слышал о нем: уникальные игры и симуляции, направленные на улучшение мнемонических способностей через развлечение. С научной точки зрения, это представляло определенный интерес.

Однако он понимал, что не только академический интерес заставляет его сердце биться быстрее при мысли о новой встрече